Сибирские огни, 2005, № 10

— Домой, в деревню! — Тычего на ночь глядя?— Глаза ее распахнулись. — А вшколу? — Завтра вернусь. — Если с едой туго, такдо субботы бы как-нибудь продержались. Я вон супу с пшеном наварила. Сбоку тут же вынырнулаСветка, тоже подняла на меня округленные глазенки. — Не в этом дело. Тут другое. Потом скажу. —Поешь хоть на дорогу. Я заколебался: все же в чайной чувство голода лишь слегка приглушилось, но зная, что лишний рот для хозяйки накладен, отказался. Да и щенка показывать не хотелось— не вырватьтогда его у ребятишек. — Страшно ночью-то влесу... Эти слова уже донеслись до меня вместе со стуком захлопнувшейся двери. Пока яторопливо шагал вконец длинной улицы, луна поднялась над крышами домов, высветила их покатые бока вблеске инея, нагналатеней визломах дворовых построеки снежных наметов, серыми мазками обозначила леса за околицей. Итакая жуткая тишина выстоялась, что каждый мой шаг слышался отчетливо, как в гулком коридоре. Напористый ход грел, не пуская под одежду пробивной холод, намахивал на спину испарину, а грудь с животом нежил шерстистым тельцем ласковый щенок, лишь изредка шевелящийся в перекате с одного положения в другое. Затянутые ремнем штаны и заправленная в них рубашка удерживали его от соскальзывания вниз. Идаже сквозь плотнуютканьнижней безрукавки япочти осязал близость этого живого существа, биение его горячей плоти, и приятно, и как-то сладко было от того присутствия, хотя нет-нет да и чуялисьи его твердые коготки, и влажноватый носик. Несмотря на неподвижность воздуха, схваченного холодом, за околицей стужа покрепчала, поразгульнее повел себя мороз. Лицо быстро задубело на скулах и при­ шлось греть его ладошками. Но ируки мерзли втонких рукавицах. Ипервуюполови­ ну пути— широкой пустошьюпробежалябыстро, без устали. А когда защетинились леса, малонаезженный проселок стал рыхлее, заваленным мешаным снегом по щи­ колотку, и ход мой потяжелел, поутих. Взор невольно потянулся к освещенным луной чащобам с причудливыми переливами светотеней, вширокий размах болоти­ ны, выплывшей с левой стороны. Но нигде ничто не дрогнуло в застывшем, будто омертвевшем пространстве. Ивсего-то оставалось мне пройти до деревни глухими лесами километра четы­ ре, когдана краюболота, возле плотных тальниковых чащоб, посеребренных луной, что-то сдвинулось в неразличимой игре отраженного света. Но взгляд мой уловил это шевеление и остро впечатался в изломы снежных наносов, залитых клочковаты­ ми полосами теней. Там, в эти тени, вкрадывалось какое-то перемещение, плохо различимое, неопределенное. А сердце сразу трепыхнулось в ошпаре испуга. Кто мог житьв этом задавленном снегами и убитом морозами безмолвии? Птица? Зверь? Волки!.. Только им нужна и эта задавленность, и эта ночь с жутковатым лунным светом. И точно — несколько серых силуэтов различил я на фоне тальников. Ноги подвяли вочередном шаге, но тут же высверкнулась мысль: не останавливайся! Знал я по рассказам охотников, да и собственному, пусть небольшому, опыту, что любое резкое изменение в поведении человека настораживает зверя, а все убегающее для него добыча. Взор скользнул по опушке ближнего леса. Добежать до нее я бы успел идаже влезть на дерево. А дальше что? Другой хищник— мороз быстро прикончит, потому как ждать помощи неоткуда — по этой дороге два-три раза в неделю лишь почтальонша проезжает и то в дневное время. На случай надеяться — впустую. Значит— гибель?! Тоненько-тоненько задрожало все мое тело от сердечного пере­ пляса. Шум пошел вуши, вволосах будто что-то шевельнулось, и враз исчезло ощу­ щение холода. Даже весомого и теплого щенка перестал я чувствовать. Ноги как бы сами собой несли меня по дороге. А волки выкатились от кустов на освещенное поле, илишь невероятным усили­ ем воли, будто влившейся в меня извне, я не остановился и не побежал, ошарашен­ ный их числом— девять зверей, идущих цепочкой друг за другом, сосчиталось под­ сознательно. И все на меня одного. Тут же в круговорот мыслей влились памятные 53 ЛЕВ ТРУТНЕВ МОЛОДО-ЗЕЛЕНО