Сибирские огни, 2005, № 10

Нина с матерьюнадолевых началах пользовались этой баней. Якак-то помогал Вере носить туда воду и сушняк на растопку Но сейчас, ночью, в самую что ни на есть глухоту идти туда знобко. А марку надо было держать: похвастался — отступать некуда. — А чтобытыне соврал, зажги спичку и вокно нам посвети. Окно какраз вэту сторону. Мы с Верой на улице постоим. — Да зря ты затеяла это, — Вера махнула рукой, — ну переборщил немного парень, что из этого? Он еще не дозрел до мужика, простить можно. — Нет, я пойду! — заиграло во мне самолюбие. — Плевал я надухов!.. Темень шибанула в глаза плотной завесой, опахнула лицо холодным напорис­ тымветром. Под сапогами скользнулледок. Некоторое времяяприглядывался, пыта­ ясь хоть что-нибудь разглядеть в этой густой черноте, но кроме мелкого звездного бисера над головой, да едва обозначенного рваной линией карниза крыши, впеча­ танного в эту искристую россыпь, ничего не увидел и пошел наугад, ориентируясь по памяти и наткнулся надощатый забор задникадвора, поймал взглядом едва замет­ ную черту его гребня, и по нему определился с калиткой. На задворках ветер хлестанул с такой силой, что яедваудержался наногах, елозя подошвами сапог по стылой, схваченной морозцем земле, и показалось, что то теп­ ло, та светлая радость, те упоительные ощущения, мысли и чувства выветрились из моей груди вместе с душой. Пусто там стало, тревожно-тоскливо, неуютно, как в пустой, нежилой комнате, прошитой сквозняками. Зато четко, с предельной яснос­ тьюмыслей, строгим анализомдействий, заработало сознание, противясь этой моей хвастливой выходке, и не малое усилие мне пришлось сделать над собой чтобы не повернуть назад, представив какими глазами посмотрят на меня женщины, вероят­ но, уже собравшиеся и вышедшие на крыльцо. Уступить благоразумию, извиниться за свою горячность для меня равнялось большим падением, чем страх перед таин­ ственной пустотой, стоявшей наотшибе бани, ияшел, скользя полункам, оставшим­ ся на голом огороде от выкопанной картошки, то и дело теряя невидимую тропинку, проложеннуюкбане по меже, разделяющей хозяйский исоседский огород. Глаза, мало-помалу обвыкшие в этой сажевой черноте, уловили едва проступа­ ющий силуэт бани, и сердце зачастило, напряглось дыхание. А что если все то, о чем поговариваютлюди, действительно существует? Чтотогда? Представилось, какне­ что неуловимое станет хватать меня со всех сторон, а возможно сразу вопьется в шею, горло, и по спине судорогой скользнул холодок. Но и другое нечто, неощути­ мо- упрямое, неосознанное толкало меня вперед, иуже на подходе ктемной сутулой бане мне показалось, что совсем близко, сзади меня, кто-то тяжеловато дышит или сопит. Но шею будто скобой скрепили— не оглянуться. Спина жестко застыла, и у самых дверей баньки, ккоторым наклонно спускалась тропинка, я едва нашел силы остановиться. Вроде бы с неким шумом вголове порхнули из напряженного созна­ ния жуткие мысли, неотвратная обреченность прояснила мозг, обострила восприя­ тие. Я не только различил дощатые двери и ручку на них, но и почувствовал запах гари, сухого березового листа, влаги идаже мыла, идо каждой клеточки ощутил свое напряженное тело. Сапоги заскользили вниз, ксамым дверям, и снова почудилось, что кто-то легонько подтолкнул меня к ним с тяжеловатым печальным вздохом, и почти лбом ткнувшись вшершавые доски, ярванул на себя ручку, словно бросаясь вомут. Так сжалось сердце и перехватило дух. Еще большая темень всосала меня в сухое нутро бани, и закачался перед глаза­ ми маленький, едва приметный квадратик окошечка. Шушукающие звуки вплелись втонкий звон вмоих ушах, осязаемо заколыхался застоялый воздух, ощупывая лицо, шею... Под шапкой стыло колыхнулись волосы. Вот сейчас! Вот они— привидения! Тонко звякнулжестяной таз: то ли от моего нечаянного прикосновения, то ли отчего- то еще, непонятного. Зашелестел листьями старый, не совсем обтрепанный веник на полке, жутковато кто-то снова вздохнул возле каменки. Рука моя, словно ожидая чьего-то прикосновения, потянулась кокошку, на которомдолжны были быть спич­ ки. Мои действия и мысли были совершенно безотчетны, задавленные потайной жутью. Но шли мгновенья, аменя никто не терзал, не тянул вчерноту сливной ямы под полком или за каменку, не жег горло мертвой хваткой. Лишь сердце мое корючи- 3 Заказ № 522 ЛЕВ ТРУТНЕВ МОЛОДО-ЗЕЛЕНО