Сибирские огни, 2005, № 10

ЛЕВ ТРУТНЕВ № МОЛОДО-ЗЕЛЕНО не осмысливая этого своего поступка, вышмыгнул на свободный пятачокмежду сто­ лом и стенкой, и себе задрыгал ногами, хотя и неумело, но стараясь подражать плясунье, что-то вспоминая из того, что виделось и пробовалось в деревне, на вечерках. Пошла плясать, Дома нечего кусать, Сухари да корки, На ногах опорки... Запела Вера, высоко выкидываясь телом и дробно перебирая ногами. Сорвалась со стула и Нина и гибко качаясь втакт частушки тоже запела: Где мои семнадцать лет, Где моя тужурочка, Где мои три ухажера: Петя, Ваня, Шурочка? Вера охватила меня за плечи, закружила с притопом: Пошла плясать, Весело запела, А суперница моя Косо поглядела. Нина, какбы вответ: Старая курица С петухом балуется. Молодая квохчет, Никто не потопчет. Ипошло, и понеслось... Иоткуда она пришла— эта безудержная радость в столь хмурый вечер поздней осени, в далеко не благостное время, в скудное бытие? То ли выскользнуло из-под всей этой неспокойно-тревожной, бедно-нищенской жизни, то ли молодость наша полыхнула зоревой зарницей, то ли надежды на лучшее засветились в неуправляе­ мых тайниках подсознания? Доплясавшись до одышки, до ошаления, почти враз свалились мына свои мес­ та, затихли, пытливо поглядывая друг на друга. И как-то померкла эта неистовая радость. Что-то иное, ей в противовес, потянули за собой воспоминания. Вера низко­ вато пригнулась кстолу и запела: Позарастали стежки-дорожки, Где проходили милого ножки... И уже иные, знобящие чувства обволакивали разгоряченное тело, гасили спо­ лохи сознания. Я изводился в бессильной жалости кэтим молодым женщинам, так жестоко обделенным судьбой, сжигал себя воображаемой нереальностью, представ­ ляя их совсем в ином мире, в ином бытие, с мужьями, детьми, в великолепии... Мало-помалу улеглись песни и разговоры, женщины взялись за карты, за во­ рожбу. И почему-то вскоре затеялись россказни про колдовство, духов, особые слу­ чаи, и запротивилось во мне что-то этим выдумкам, захрабрился я, заплясал словами вхвастовстве. Неодобрительно глядела на меня Вера, а Нина вдруг предложила: — Если ты ни во что не веришь и такой храбрый, сходи сейчас в баню, что н огороде, между вашим и нашим двором. Я, когда мимо ее пробегаю по тропинке, аж морозит, ишумит там что-то... Баня эта была Кочергиных, вместе с домом до войны поставлена, и по субботам Вера ее топила, парилась, отмывала угольную пыль и ребятишек обихаживала. И 32