Сибирские огни, 2005, № 10

КНИЖНАЯ ПОЛКА СОХРАНИТЬ «ПРЯМУЮ РЕЧЬ» Казарин Ю. Против стрелки часовой. Стихотворения. Екатеринбург: Изд-во «Союз писателей», 2005. Эта книга подсказана зимой и написана острым стилом или прямо ногтем на заин­ девевшем окне. Поэт словно сидит по эту сторону уюта, икнему приходят стихи о том, что по ту сторону. Здесь, за стеклом, можно домыслить, додумать, дописать за природу, безразличную к стройности своего смысла. Юрий Казарин не зря назвал свою кни­ гу «Против часовой стрелки». Его не инте­ ресует равенство мира самому себе. Ему важен противоход смысла, меняющего при­ вычный облик предмета, явления, его нагляд­ ное естество, в нечто иное, не столько уви­ денное, сколько понятое. Так, нищие из сти­ хотворения о вокзале «сделались началом неба, \ еще не став концом земли». В стихот­ ворении о наступающей зиме «дождь или человек \ в этой части мира \ переходит в снег», а «Азия в Европу \ промерзает здесь». Да и сам 49-летний лирический герой видит себя «предмет предметом», еще не вписан­ ным в каталог вещей и стихий мироздания. Тут надо «думать, думать, думать», чтобы пейзаж стихотворения состоялся и оформил­ ся как микрокосм, чтобы «связь между сло­ вом и предметом» была совершенной, без натяжек и зазоров. Именно поэтому стихотворные слова в книге не просто обдуманны, а отшлифова­ ны, как вода веками шлифует валуны, голы­ ши, гальку. Стык таких замкнутых на себя слов рождает метафоры и образы, необыч­ ность которых дарит нас то истинной поэзи­ ей, то ощущением нестыковки слов-«валу- нов». Если такие образы, как «озеро в белом конверте» или «листья посреди воды \ аки ангелов следы» подсмотрены у природы воображением, то не меньше и тех, которые поэтом изобретены. В одних естественности и искусственности поровну— осенние «леса стоят по брови \ в оркестре духовом», в дру­ гих же автор явно превышает это равнове­ сие в сторону невероятного. «Музыки кровь» или «мороз... как череп храма» су­ ществуют только в заоконном мире поэта. Но еще больше у Ю. Казарина таких поэтизмов, которые стоят на тонкой (тончай­ шей!) грани между будто случайно подсмот­ ренным и нечаянно сконструированным. Созданным с риском для поэзии, с угрозой соскользнуть в чистое слово, чистое искус­ ство. Из таких рискованных образов поэт любит делать целые стихотворения, напоми­ нающие причудливые орнаменты на мороз­ ном окне или искусные поделки из подруч­ ного материала. Лаконичные, как собрание афоризмов, они создают впечатление иной реальности, жаждущей освободиться от сво­ ей призрачности, высказаться, хотя бы пан­ томимически. Противоходом смысла, по за­ кону олицетворения человека и его творче­ ства в мире, который невозможен без чело­ века. Надо только соблюсти эту меру чело­ века как меру слова в стихотворении, чтобы заслужить право на свой поэтический мир, свой микрокосм образов. В стихотворении об «осени средизем­ ной» Небо обло и стозевно и вороной говорит. Говорит, что золотая — вся из страшной белизны . Что осталась запятая — птичья, левая, пустая у заснеж енной страны . В каждом, почти каждом стихотворении Ю. Казарина можно найти эту запятую лите­ ратурного смысла, пишущегося наяву, во плоти, а не на бумаге. 214