Сибирские огни, 2005, № 10

То не скатилось яйцо в голубином раю, То не разбилась в аду окаянная сила. Это пощечина праведный храм огласила! Принял Христос сего мира позор и тщету. — Бей! — произнёс и подставил другую щ еку... («Путь Христа») В поэмах Юрия Кузнецова вообще очень много земного и материалистическо­ го, вольно или невольно, но он то и дело опускает своего Христа до уровня обычно­ го человека, нуждающегося, к примеру, в прохождении науки у неких сектантов, где «Год испытанья положен уставом суро­ вым, / Как в допотопной общине, всё ка­ жется новым: / Общая трапеза, общие жёны и цель, / Каждый на месте, и место — отсель и досель» и где Христос постига­ ет некие таящиеся в старинных книгах зна­ ния и откровения (как будто это не Им Са­ мим они были продиктованы когда-то древ­ ним мудрецам...) Однако, как мы уже говорили об этом выше, целью произведений постмодернист­ ской литературы ни в коей мере не является воссоздание ни какой бы то ни было реаль­ ной картины описываемых событий, ни чье­ го бы то ни было точного психологического портрета, ни наиболее доступное и верное изложение какой бы то ни было философс­ кой идеи либо религиозного учения, — це­ лью постмодернистских опытов является единственно литературная ИГРА , призванная показать избранному кругу посвященных в её правила читателей остроту ума самого автора, его умение закручивать лихие мета­ форы, а также способность переворачивать с ног на голову известные сюжеты и собы­ тия, создавая из них путём произвольной перекройки и перелицовки некие самостоя­ тельные литературные хохмы. Примерно по таким же правилам написана и последняя из цикла поэм Юрия Кузнецова о Христе — «Сошествие в ад», многие эпизоды которой (и этого нельзя не признать) дарят читателю самое настоящее эстетическое наслаждение, как, например, строки: ...То не птенец выпадал из гнезда родового, То не мертвец поднимался из сна гробового — Это разбойник явился — ни ночь и ни день, Пала в долину его теловидная тень. Глянул Господь на него и промолвил сурово: — Встань и держись Моего обещанья и слова, Да не побойся грядущих судеб и утрат. Рай недалёк. Но дорога пойдет через Ад... Или же такие, как: ...Руки разбойник простёр, как моряк с корабля, И возгласил первозданное слово: — Земля! — Молвил Сын Божий, как истина ветхая днями: — Это подобье. Земля у тебя под ногтями. Глянул разбойник на грязные ногти свои И зарыдал, и взалкал чистоты и любви... Вместе с тем, рядом с чисто поэтичес­ кой красотой и стройностью, поэма Юрия Кузнецова то и дело срывается в самую что ни на есть откровенную ересь, выдавая в ав­ торе закоренелого материалиста, не пони­ мающего, что перед Богом находится не сам разбойник, а только его ДУША, и, стало быть, откуда же у нематериальной сущнос­ ти может быть материальная «земля под ног­ тями»?.. Аналогичное недоумение вызывают также сцены, вкоторыхГосподь ходит по Аду и задает всем встречным-поперечным воп­ рос: «Где Сатана?», — как будто бы с Бо­ гом можно играть в прятки, спрятавшись от Него за сундуком или печкой! Здесь в поэте снова говорит материалист, не признающий Господнего ВСЕВЕДЕНИЯ и того факта, что Ему не надо никого ни о чем спрашивать, ибо Ему ведомо не только то, кто где нахо­ дится, но и, как говорится в молитвах, «и вся не содеянная нами» открыта. Весьма пародийно, на мой взгляд, выг­ лядит также картина возвращения головы Иоанну Крестителю, напоминающая анало­ гичную сценку с возвращением оторванной головы конферансье Жоржу Бенгальскому, происходящую в романе Булгакова «Мастер и Маргарита», где, как мы помним: «Кот, прицелившись поаккуратнее, НАХЛОБУ­ ЧИЛ ГОЛОВУ НА ШЕЮ, и она точно села НА СВОЁ МЕСТО, как будто никуда и не отлучалась. И главное, даже шрама на шее никакого не осталось. Кот лапами обмах­ нул фрак Бенгальского и пластрон, и с них исчезли следы крови...» Почти то же самое 197