Сибирские огни, 2005, № 10

Это Господь-то, получается, от самого сотворения мира знавший о том, что Ему суждено прийти вмир и быть там распятым, Господь, в книге Которого записаны не толь­ ко еще не совершенные нами грехи, но и все, еще не прозвучавшие в наших головах мыс­ ли, и вдруг да «не ведал», с кемОн говорит?!. Или посмотрим чуть дальше на сцену спасения апостолов в море, когда Христос уснул в плывущей по волнам лодке с учени­ ками, а вокруг вдруг разыгралась неожидан­ ная сильная буря (Мф. 8, 23-26; Мар. 4, 35- 36; Лук. 8,22-25.): ...Люди и волны смешались, как ужас и зло. Парус сорвало и вёсла в щепы разнесло. Утлая лодка зияла раскрытой могилой. Люди кричали: — Сын Божий, проснись и помилуй!.. И пробудился Христос от глубокого сна, Топнул ногою на бурю , и стихла она... Встал и пошел через борт в глубину под волнами. Глубже и глубже! И дна Он коснулся ногами. Начал расти ирасти, как покой в тишине, А между тем Его ноги стояли на дне. Вот показалась из волн голова золотая, Вот отруки побежала гора голубая. Бросили с лодки Ему бечеву, наконец. Зычно поймал Он ее за свободный конец, Через плечо перекинул и шагом широким Двинулся к берегу... ... Уровень дна под ногами Его повышался, Ростмеждутем с каждым шагомЕго уменьшался... Врост человека Он вышел на мелкий прибой... Как видим, Христос здесь претерпевает некую чисто сказочную метаморфозу срод­ ни приключениям Алисы в стране чудес — пока лодка находится на большой глубине, Он превращается в великана, а затем, по мере приближения кберегу и обмелению дна, ста­ новится всё меньше и меньше, а при окон­ чательном выходе на берег возвращается к своему первоначальному росту. Грех срав­ нивать, но аналогичные «фокусы», как пра­ вило, демонстрируют либо злые колдуны, превращающиеся перед зрителями то во льва, то в мышь (знаменитая сказка Шарля Перро «Кот в сапогах»), либо же непосред­ ственно сами бесы («Повесть о старце, про­ сившемцарскуюдочь себе вжёны», XV век), тогда как Господь к чудесам физиологичес­ кого порядка прибегает как раз очень и очень редко. А вот в поэмах Юрия Кузнецова при­ меры физиологической мотивации явлений и поступков отнюдь не единичны. Вот, в ча­ стности, сценка стопроцентно «шаманско­ го» целительства, при помощи которого юный Иисус оживляет убитого разбойника Варавву: ...О н прокусил свой мизинец и каплей кровавой Он оросил то, что было недавно Вараввой. Ожил Варавва и долго себя осязал Ловкими пальцами вора. Вскочил и сказал: — Смерть мне приснилась. Воистину я не покойник!.. («Юность Христа») Исключительно земная интрига прогля­ дывает также в основании отношений моло­ дого Иисуса Христа и Марии Магдалины, напоминающих собой самостоятельный любовный роман в миниатюре, увенчанный сценой пощечины, которую прямо посреди храма отвесила Спасителю блудная дева из Магдалы: ...Т о не в бору золотом зазвенела синица — Это во храме святом зарыдала блудница: — Горе моё как сова среди белого дня! Ты всё забыл, Иисус, и не видишь меня! Глянул Христос и припомнил, как будто впервые, Деву Магдалы — её называли Мария. Д ева рыдала: — Зачем я тогда подошла, Поцеловала и душу свою обожгла? Ты говорил, что еще не пришло моё время. Мимо прошёл и отверг, как ненужное бремя. Что мне осталось? — Я с горя пошла по рук ам ... — Так упрекала, и слёзы текли по щекам. Вытерла слёзы она, как струистую муку, И занесла на Христа свою влажную РУКУ, И занесла на Христа она руку свою ... 196