Сибирские огни, 2005, № 10

весьма длинного перечня их собратьев, фак­ тически не столько развивающих и продол­ жающих эту кедринскую тему, сколько про­ сто калькирующих её один к одному (если не утрирующих до полного абсурда), как это, кпримеру, видно по стихотворению«И снил­ ся мне кондовый сон России»: И снился мне кондовый сон России, Что мы живём на острове одни. Души моей не изнесут стихии, Однообразно пролетают дни. Качнёт потомок буйной головою, Подымет очи — дерево растёт! Чтоб не мешало, выдернет с горою, За море кинет — и опять уснёт. Помнится, во время моих многочислен­ ных поездок по России в составе различных писательских делегаций, я неоднократно слышал от обиженных провинциальных по­ этов недоуменные вопросы о том, зачем это Юрий Кузнецов, готовя их поэтические под­ борки к опубликованию в «Нашем совре­ меннике», вторгается чуть ли не в каждое из их стихотворений, отсекая или переделывая в них самые лучшие, на их взгляд, строки, а то и целые строфы? Мне кажется, что на это и невозможно найти никакого вразумитель­ ного ответа, кроме того, что, будучи (может быть, даже, втайне и для себя самого) интуи­ тивным предтечей и первопроходцем рос­ сийского постмодернизма, Юрий Поликар- пович фактически к ЛЮБОМУ из попадав­ шихся ему на глаза литературных произве­ дений относился единственно как к СЫРЬЮ для своего персонального поэтического твор­ чества, переделывая и «усовершенствуя» первоначальные тексты в соответствии со своей собственной художественной логикой. А какова была эта логика, можно увидеть по уже упоминаемому нами выше стихотворе­ нию «Ты не стой, гора, на моём пути», лири­ ческий герой которого ставит перед собой такую, мягко говоря, не совсем осмыслен­ ную с точки зрения здравого смысла цель, как: ...М ать-В селенную ПОВЕРНУ ВВЕРХДНОМ, А потом засну богатырским сном. Аналогичный логический абсурд на­ блюдается также в поведении и жизненных взглядах «лирических героев» подавляюще­ го большинства чуть ли не всех других сти­ хотворений и поэм Юрия Кузнецова. Что ни персонаж — то с определённым изъяном, путаницей в голове и неумением отличить великое от малого: ...Э тот скорбный старик не к стене он Кремля обратился, Где пропавшего сына начертано имя огнём: — Ты скажи, неужели он в этих стенах заблудился? — ОН ПОШЁЛ ПОПЕРЁК , ничего я не знаю о н ем ... («Отец космонавта») — ...А где твоя правда? — ЕЁ НЕ ВИДАТЬ ОТСЕЛЬ, — мой ответ гласил... («Брат») Выходя на дорогу, душа оглянулась: ПЕНЬ ИЛЬ ВОЛКИЛИ ПУШКИН МЕЛЬКНУЛ?.. («Выходя на дорогу...») Опора на такую вот «логику» перево­ рачивания всего «вверх дном», хождения «поперёк», неумения отличить гения от зам­ шелой колоды да плюс ещё отношение ко всякой присылаемой в редакцию рукописи как к части единого культурного арсенала для проведения своих собственных поэтичес­ ких опытов— вот, пожалуй, ивесьтот «джен­ тльменский набор», при помощи которого творилась так называемая кузнецовская «неомифология», работавшая, помимо все­ го прочего, также и на мифологизацию об­ раза самого автора. Похоже, Юрий Поликар- пович даже и не задумывался над тем, что его вторжение в ткань чужих произведений могло этим кого-нибудь обидеть, поскольку, даже редактируя стихи астраханских, петер­ бургских или калужских поэтов, он только как бы продолжал этим самым творить ис­ ключительно СВОЁ идавал выход для исклю­ чительно СВОЕЙ, а не чьей-нибудь там ху­ дожественной позиции. Вот, для примера, стихотворение известного сызранского по­ эта Олега Портнягина «Собаки», опублико­ ванное в самарском литературно-художе- ственном журнале «Русское эхо» (2003, №13—14): Поутру у мусорного бака, Что заполнен был по самый верх, Встретились бездомная собака И — бездомный тоже — человек. У обоих в животе урчало, А в бачке — съедобные куски. 13 Заказ № 522 193