Сибирские огни, 2005, № 10

ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ № ВОЗВРАЩЕНИЕ прощальных вечеров. В пятницу устроил разгрузочный день для студентов и для себя. Валялся в постели до полдевятого, выпил кофе, поехал в художественный музей. Лена встретила и загрузила по полной. Хотят сделать постоянную экспози­ цию, меня познакомили с ее основой. Потом я обошел Кремль по внешней сторо­ не. Было сухо, солнечно, но не таяло. Меня потянуло на места прошлых прогулок. Я вышел к воротам и вышке тюрьмы и оторопел: ни того, ни другого не было, на их месте тянулась высокая черная решетка. А у меня они даже на фотопленке не остались, собака помешала нажать спуск. У края обрыва стоял автомобиль с рас­ крытой дверцей. Я подошел, спросил у его обитателей — а ими оказались два парня — про ворота и вышку. Мне уверенно ответили, что ворота и вышка были здесь еще совсем недавно. В редакции пообещали свести с одним интересным автором. И вот поздним вечером у меня в номере он появился — молодой, болезненно тучный, русоволо­ сый. До своего инвалидства занимался профессионально историей и фотографией, потом ему запретили заниматься этим. — Врачи? — Не только, — грустно улыбнулся он. — У нас тут все поделено. Надо к какой- то группе принадлежать, иначе не дадут работать. Либо — надо быть человеком со стороны. Как вы, например. У Минсалима— посетители, из самых почетных и редких, кого он водит в дал нюю комнату. Здесь на стенах старые фотографии, в углу столик с патефоном, само­ вар. Посреди комнаты стенд с костями, бивнями, рогами и деревянный остов, на планках которого фигурки людей, рыб, птиц, зверей. — Этот дом принадлежал действительному статскому советнику. Ион всю жизнь хотел иметь сына, а у него рождались девочки. Последняя, девятая, родилась, когда ему уже было восемьдесят лет... Потом здесь был детский дом, вот здесь под окном стояла моя кровать, но я хотел спать у стены, с той стороны всходило солнце и был остров Кюсю, а меня все считали японцем и говорили, что на острове Кюсю живет мой отец и когда-нибудь он приедет и заберет меня. У меня вдетстве было две мечты: чтобы с острова Кюсю за мной приехал мой отец и чтобы наступил коммунизм. Ни то, ни другое не сбылось. Минсалим перешел к деревянному сооружению. Это, оказывается, ненецкая трехуровневая модель мира: нижний мир, средний мир, верхний; рыбы, звери, пти­ цы, люди. В человеческом мире две половины— мужская и женская. Он рассказыва­ ет, а я вспоминаю, что уже слышал все это, когда мы были у Минсалима с Георгием. В тот раз, уходя, мыдернули за бычий хвост — символ силы и здоровья. Вот и сейчас мы по очереди прикоснулись к висевшему у выхода рудименту. Май 2004 г. В «Сибиряке» проснулся уже перед Омском. Мои соседи — две женщины внизу и мужчина напротив — спали еще долго, вызывая раздражение: ни сесть, ни кофе попить. До позднего завтрака, оказавшегося ранним обедом, перечитал почти все подаренное в Тобольске. Все то же уже десять-пятнадцать лет: как нам сохранить Тобольск, больше того — как сделать его вновь столицей Сиби­ ри. Из женщин-соседок одна оказалась весьма обыкновенной, средних лет, другая отличалась редким сочетанием невзрачности: длинный нос, маленькие глазки, бе­ зобразные очки, да к тому же выяснилось, что она хроменькая. Но мужчина прак­ тически не выпускал ее руки из своей и глядел влюбленно и нежно. И я почему-то обращался к ней, рассказывая о Тобольске и расспрашивая о ее родном Колпаше- во. Показал ей фотографии Тобольска. Она быстро их вернула. Другие соседи кар­ точки смотреть не стали. В Н-ске подряд три дня лекций. Со студентами беда: куда подевались их сен­ тябрьская скромность и работоспособность? Чуть ли не с первого часа запросили отпустить их. — Нет, говорю, даже не просите. Я тиран, у меня было трудное детство... — Вовсе нет, — сказала симпатичная девочка с известной актерской фамилией, — я читала вашу книгу, у вас было очень хорошее детство. А вчера еще радиозапись. Поехали впятером, в том числе доселе неизвестные мне «пушкинисты» — мужчина в строгом костюме и белой рубашке с галстуком и пожилая женщина учительского обличья. Молодая ведущая, которую никто не слу­ шал, смотрела на незваных спасителей России как на идиотов. По-моему, больше