Сибирские огни, 2005, № 10

ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ ВОЗВРАЩЕНИЕ облеченных властью, напоминают дворовые отношения. Мы все — дети Арбата, Подгорья, 10-го микрорайона и т.д. И если вас в детстве унижали, то вы будете всю жизнь искать возможность отыграться — на семье, детях, подчиненных... Вы будете стремиться к власти любой ценой. Нормальный человек к власти не стремится. Власть вообще — удел обиженных людей. Но это отдельная тема. Так вот, не менее жесткие стандарты определяют сейчас поведение и двад­ цатилетних, и тридцатилетних. Чехов говорил: в человеке все должно быть пре­ красным: лицо, душа, одежда, мысли. А в молодом человеке сегодня все должно соответствовать определенному образцу: и лицо, и душа, и одежда, и мысли. И дело даже не в образце. Например, в молодежной среде Академгородка образец очень высокий и достойный: к двадцати двум годам надо знать два-три языка, засветиться в самых престижных зарубежных фирмах... Один из моих студен- тов-заочников, умница и эрудит, продержался в этой среде не больше года: он был чужим. То есть так называемая молодежная свобода не имеет вариантов, не дает возможности выбора... А свобода и есть возможность выбора — своего варианта несвободы.. Потом мы играли в «Полет на Луну». Правая сторона так и не смогла сыграть группой — как, в общем-то, я и ожидал. В левой образовал две бригады. Первая пошла за кудрявой холеричкой, которая обожает общаться со мной, ее индивидуаль­ ная сумма ошибок (36) практически совпала с групповой (34), а шатенка — лучший «специалист по Луне» (24 балла) и меланхолик — практически не участвовала в групповой работе. Во второй бригаде лучшей в «индивидуальном зачете» оказалась серьезная девушка-сангвиник, но группа пошла за флегматиком! «Все правильно, — объяснил я, — как не поверить солидному человеку, в очках, в галстуке!» «Нет, ну правда, — сказала серьезная девушка, поглядывая на улыбающегося соседа, — он все же старше, опытнее». Те, кто ходили на все занятия, сдали зачет «молча»: я брал зачетку, смотрел на фотографию и либо откладывал либо писал на страничке шесто­ го курса. Делаю перекличку в новой группе, где веду логистику: — Смирнов! Встает огромный парень. — Тыиз каких Смирновых? — А вы кого знаете? — Жору, Георгия то есть. — Это брат моего деда. — А ты можешь позвонить деду Георгию? — Могу. Прямо сейчас по мобильнику. С Жорой мы жили в одной комнате общежития на первом курсе. Это был креп­ кий медлительный парень, хоккеист. Хоккей ему стоил высшего образования. После тренировок Жора много ел и много спал, на все другое его не хватало. Он даже не стал ждать первую сессию. Мы потом встречались с ним в Тобольске пару-тройку раз. Я именно от него услышал ставшую потом классической фразу: «За это можно биться!». Это он сказал про мои деньги, когда я уже был кандидатом и работал в двух институтах, с девяти до девяти. Вечером Жора нашел меня в «люксе» у тюменских телевизионщиков, куда меня утащил Минсалим на строганину из огромной замороженной осетровой туши. Ком­ пании Жора не испортил. Уезжал прямо из театра. Минсалим, кроме двух своих дам, одна из которых его жена, познакомил с главным режиссером, который вывел потом всю труппу на сце­ ну по случаю премьеры, и с директором. Тот был в гриме, ему предстояло играть в спектакле. В антракте я угостил Минсалима и его дам красным вином и вышел пря­ мо в ночь, где меня ждала машина младшего Смирнова. Поехали по новому городу, в снежной круговерти по-столичному мелькнуло огнями суперздание с надписью «Казино». Проснулся поздно утром на станции Ишим. Поезд не фирменный и не скорый, но вагон чистенький, две пожилые тетки-проводницы блюдут чистоту, просят ноги вытирать, не ходить в грязном по белым дорожкам. Соседи еще спят. Солнечно и морозно. Проехали вокзальные сооружения и старые одноэтажные дома. За замер­ зшим озерком миниатюрные дачки. Мост через речку Ишим. Река вдруг показалась красивой в ровных низких берегах. Снег лежит не везде. Ковыли, ровные очертания