Сибирские огни, 2005, № 10

нарисовать карту Тобольска, но все равно заблудился, ходил на холодном ветру с пакетами покупок в руках между бетонными громадами, которые украсили Тобольск на склоне СССР, в годы строительства гиганта нефтехимии. Наутро вышел с фотокамерой. Снимал Кремль и площадь перед ним, которая зовется Красной. Между площадью и обрывом над Иртышом бывшая тюрьма за высоким кирпичным забором, с угловыми вышками и тяжелыми воротами, Только собрался снимать, как появился мужик с огромной овчаркой на поводке. Собака зарычала на меня, я спрятал камеру и спустился вниз, на старые улицы старого Тобольска. Когда-то здесь все было соразмерно его 400-летней истории. Но теперь тот ми­ лый уютный Тобольск ветшает, разваливается. Много домов с черными проемами, глухих заборов, пустырей. Базарная площадь без признаков жизни. Из всех зданий в хорошем состоянии только школа и губернаторский дом, в котором держали семью Николая II. И наверху, рядом с Кремлем, исчезают приметы старинного Тобольска: нет дома декабриста Фонвизина, нет памятника Менделееву. Я не нахожу целых улиц. Исчезли деревянные тротуары, а проложенные по тихим улицам асфальтовые трассы сделали подгорную часть обочиной большой дороги. Я не узнаю то, что сохранилось. И в душе не возникает чувства возвращения к себе, к чему-то дорого­ му. Я не вижу города. Я вдруг понимаю, что города Тобольска нет, он в конце концов превратился в понятие и место проживания. Все здесь стало, как у всех: крупная промышленность, безликие микрорайоны, ветхое жилье на снос, кирпичные замки новых русских. И власть такая же, как во всей России. Зашел в редакцию «Тобольской газеты», поделился в отделе культуры идеей статьи «Город, который мы потеряли»: — В Тобольске нет ощущения власти. Иесли для нагорной части это естествен­ но, здесь для людей главное, чтобы были работа и квартира, с остальным и без власти разберемся, то для подгорной части отрыв от власти — катастрофа. В том числе и в буквальном смысле. И такое ощущение, что она близка. Завотделом, внимала, кивала, вздыхала. Как раз напротив мэрии местное отделение КПРФ в двухэтажном здании, где и парикмахерская, и мастерские, и магазины, и прокат. Над зданием красный флаг, на площади лозунги протеста, но самих протестующих не видно. Пошел мимо лозунгов к «дикому брегу Иртыша», но к самому его краю не пройти, нет ни одного проулка. Я вторгся в ограду пустующего дома, вышел на берег с крутым высоким рыжим склоном. В соседнем дворе бесновалась собака. Вышла старуха, спросила, кого я ищу. Улица застраивается новыми домами-коттеджами. Жгут траву и мусор. Горь­ кий густой дым застилает побережье. Рядом с гостиницей косторезная мастерская и салон. В сенях пахнет мышами. Две двери, в мастерскую и в салон. На стенах изопродукция. Обратил внимание на одно полотно: летние облака над Кремлем. Сказал молоденькой продавщице, что хотел бы приобрести одну из картин. Ко мне вывели владельца салона и мастерской, коренастого бородача с цветной ленточкой вокруг седой шевелюры, в фартуке. От фартука пахло мышами, и только тут я понял, что так пахнет кость после обработки на станке. — Минсалим, — представился он. Я назвал себя и сказал, что хотел бы увезти с собой память о старом, исчезаю­ щем Тобольске. — Мне понравилась вот эта картина, — показал я,— но лучше бы побольше размером и зимний пейзаж. — Тогда вам лучше прямо к художнику обратиться. Я ему сейчас позвоню. Через полчаса я поднялся в мастерскую на шестом этаже и сразу же увидел то, о чем мечтал: заснеженные домики под самым Кремлем. В гостиницу вернулся с картиной под мышкой. Неожиданно меня прорвало, и я написал статью. Власть — это не только деньги и планы. Власть — это чувство, что ты не один, ты живешь, страдаешь, борешься, преодолеваешь невзгоды вместе со все­ ми. В Подгорном Тобольске понимаешь, что власти в таком смысле здесь нет. Нужен был пример, образец. Но на лежащих в руинах улицах ни одного знака возрождения, кроме приятной доски с губернаторским обещанием на здании шко­ лы. И с болью в сердце понимаешь, что если Тобольск, который был Тобольском, исчез виртуально, то вскоре он исчезнет буквально, на это работает время и — ЮРИС КРИВОГОРНИЦЫН J ty ij, ИЗ КЛАДЕЗЯ МУДРОСТИ