Сибирские огни, 2005, № 10

ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ ВОЗВРАЩЕНИЕ Я был один на всей площади, красота заката и морозная тишина ошеломили меня. Я стал спускаться в подгорную часть. Вся она скрывалась под слоем плотно свалявшегося дыма. Навстречу мне поднимались мужчина и мальчик. Мальчик по­ верх шапки и пальто был повязан серым платком. Платок туго стягивал его лицо, отчего и без того пухлые щеки выступали вперед крепкими яблочками. Он шел, шаля, зигзагами, от обочины к обочине, шагая нарочито широко. Негромко перего­ вариваясь, они прошли мимо меня. С натужным воем взбирался в гору грузовик. В чистом воздухе особенно остро запахло выхлопом. Автобус стоял долго, в салоне нахолодало. Пассажиров было немного, но как только тронулись, по стылому железу застучали снаружи. Шофер открыл дверь. Вош­ ло несколько женщин в нарядных пальто и с ними мужчина в рабочей телогрейке. Женщины расселись, оживленно продолжая разговор. Были они чуть выпивши, говорили громко и весело. Совсем скоро я уже знал, что они учительницы начальных классов, их школа победила на смотре, они пообедали в ресторане и сейчас едут домой, в поселок мостостроителей. Сидевший рядом со мной мужчина с простым рябоватым лицом и светлыми бровями оказался мужем одной из учительниц — довольно еще молодой женщины с подкрашенными губами, одетой немодно, но чисто. Стемнело, в автобусе зажегся тусклый свет. Постепенно праздничное настрое­ ние спадало с женщин, они заговорили о будничном — об уроках, о морозах, о семье. Жена сидевшего рядом со мной мужчины говорила: — Он у меня на все руки мастер. Это он сейчас простой рабочий, а то все бригадиром был. Только вот учиться ему не пришлось. Муж обернулся к ней, беззлобно шикнул. — Утром встанет, — продолжала она, — так и печку истопит, и ребятишек в школу соберет. Вечером — снова за печку. Я с работы приду — и тепло, и все сыты... Он снова пробовал оборвать ее, но она продолжала настойчиво, с некоторой даже безжалостностью, что-то доказывая то ли себе, то ли окружающим. Он теперь сидел неподвижно, с едва заметной усмешкой на бледных губах, и были в ней и неловкость за жену, и снисходительность, и жалость. Потом все замолчали, задумались, и вдруг запели — как-то сразу, словно по какому-то внутреннему зову, запели легко, красиво, ладно, как давно уже не поют просто так, не со сцены: Все подружки по парам В тишине разбрелися, Только я почему-то Засиделасьодна. Они пели, и так мне вдруг стала близка и понятна их нелегкая судьба жен мосто­ строителей: переезды, неуют, суровые зимы, сырые дрова, сквозняки, комары... Но не об этом была их песня, они пели о молодости, которая оставалась с ними, об ожидании любви, ласки, счастья, и грусть песни была легкой, девичьей, и я увидел светлый вечер и их молодых, в летних платьях, — все только начиналось, все еще было впереди. Что-то вечное, непостижимое коснулось меня и всех нас, и мне поду­ малось, что именно для таких мгновений и стоит жить; разве не счастье это — и сегодняшний закат за белыми башнями соборов, и снег, и тишина, и мальчик в плат­ ке, и этот автобус, и это возвращение в молодость Они вышли на развилке дорог, притихшие, усталые после неожиданной победы и скромных, но таких дорогих радо­ стей, и тускло мигали вдали огоньки над голубыми сугробами... И вот через 33 года я снова втой же гостинице. И, кажется, кровать с продавлен­ ным матрацем все та же. На филиале встретили так, словно не ждали. С грустью вспомнил строки из гороскопа: «...в деловой сфере возможны обещания быстрой наживы, но все это очень скоро обернется обманом». В группе 9 человек: 3 девицы, 6 парней. На заня­ тиях присутствуют шестеро. Фамилия одного — Шарапов. — А Жеглов здесь? — не удержался я от вопроса. Занимаемся на первом этаже девятиэтажки в новом, незнакомом районе. Ря­ дом татарское кладбище с голыми березами и горластыми воронами. Попросил 148