Сибирские огни, 2005, № 10

—Кыш, — наступалаучительша. Ангел молил: —Допусти... Родина— бублик от Китежа с маковой дыркой в персти... Смерть запевает в скворешенке: смесью из мглыи чернил лонигце библиотекарши блоковскийтом опалил—- после проквашенной осени— личиком бледным светя, явится радостьИосифу— прятать впещеркедитя... * * * Не печалуясь нимало, но отвлекшись от забот, проводили мою маму дождик, солнышко, народ. Проводили, хлопотнувши: кто— усами, кто— губой по-над прядкоюпотухшей, и над крышкой гробовой... Отмантулив надержаву вымирающих идей, каконатогдалежала меж цветочков илюдей, как светил ей берег дальный, славя инобытие, как мы в спальне коммунальной обревелись за нее, какмык ней тогда припали, какиспачкались вземле, каклоктями посшибали ложки-вилки настоле... Гадом буду — не забуду, какмалиновый пенал, на могильную остуду налетев, затрепетал... Не забуду — буду гадом, как, лопатами звеня, наповал могильным смрадом смерть ударила в меня... И хотя мыпили мало, но под утро началось: в небе — мама, в горле— мама... птичьялапка, рыбьякость...