Сибирские огни, 2005, № 10

ЛЕВ ТРУТНЕВ МОЛОДО-ЗЕЛЕНО Первым кинулся наменя все тот же негодяй, за ним, почти сразу— остальные, окружая. Но яне поймался на их уловку, не стал валить ударомподонка, теряя время, хотя мог это сделать запросто, а резко отпрянул к березе, мощной, в два охвата, прижался кней спиной. Тут-то иподвернулся новенький, незнакомый крепыш. Он легко ушел от моего хука и достал кулаком мне в челюсть. Удар едва не оторвал меня от березы, гулко ухнул вголову, заволок глазалегкой пеленой, сквозь которуюяувидел замах подонка и успел отклониться. Сильный тычок пришелся вплотный ствол дерева: вскрик, со­ гнутая черная фигура, и вновь быстрый выпад того, коренастого и в печень. Боль стрельнула шилом под сердце, и понял я, что какой-то истиный боксер садит мне точные удары, и уловил момент— заехал и ему в подбородок. Не ожидал, видимо, мой противник этого, отскочил подальше, а тут повисли на руках те, двое, стали заламывать их. Удар, еще удар. Боль, вспышка искр, и вдруг дикий рык и не менее дикий вопль. Обвисли освобожденные руки, и все еще удерживаясь на ногах, я заме­ тил Урмана, рвущего ягодицы подонка. Ихотя слабость растеклась по телу от полу­ ченных тумаков, все же съездил я влицо ближнему нападавшему. Да крепенько: под кулаком какие-то брызги разлетелись, апес на крепенького кинулся, и когдатот мах­ нул ногой, пиная его, вцепился обидчику в икру. Ипобежали вглубь рощи мои про­ тивники, а я стал отзывать Урмана — спасителя: до полусмерти бы забили меня негодяи, ато бы и вовсе покалечили. Рокот машины послышался. Свет фар метнулся где-то за лесом, и все стихло... 5 Вечер начал настаиваться, когда пришел ко мне Паша. Присели мывдровнике, где я колол дрова с самого обеда, и рассказал я про ночную потасовку. — Гляди-ко, говноеды, не побоялись вдеревню пожаловать. Знать бы— печен­ ки бы отбил за Катюху. Задницей бы его о землю, чтоб не пакостил больше... Не утаил я от друга и про свою ходку в Иконниково. — Быстро оклемался гад, — посетовал Паша, — видно, маловато ты ему дал. Надо бы поплотнее пощупать сапогами. — Милиция услышала вопли и помешала... Разговоры, разговоры... А потом потрогал Паша мои руки и поднял брови: — Накачался. Давай поборемся. И сцепились мы. Да разве устоишь против Пашиной хватки: уловил он момент и поднял меня на руках, а сам с натугой: — Ну, куда тебя бросить? Задело меня это бессилие: — А давай подеремся понарошку? — Какэто?— Паша даже откачнулся. — Постукаем друг друга вполсилы... Отскочили мы на пару шагов вразные стороны, и какпетухи запрыгали. Занес Паша руку в замахе, а яюркнул под нее ибац другу враздвоенный подбо­ родок, аж голова его откачнулась. Осерчал Паша и ринулся на меня, что раненый медведь на охотника, а яувертками, увертками от его маханий и легонько в самую «пипку» носа тычком. Слезынакатились Паше на глаза, опустил он руки. — Ну тебя. Драться тыи всамом деле мастак, а силенку еще копить надо... Ушел Паша, а я присел на чурбак, оглядывая ворох березовых полешек, иуслы­ шал жалобное поскуливание за спиной. Обернулся, а из-под воротУрман выползает, непривычно вяло, без радости. Не понял я необычности его поведения, вскочил и к нему. Вижу, в глазах у пса такая глубокая, почти человеческая, тоска, такая жаль, и слезы, крупные, чуть ли ни в горошину, текут на мелкую шерстку морды. — Ты чего, Урманка, чего?! — Схватил я кобеля, пытаясь поднять на ноги, и почувствовал вялость вего теле: тряпка— тряпкой, будто имышцупругих никогда не было, а под руками горячая мокрота. Кинул взгляд на ладони— кровь, густая, тем­ ная! Тиснула сердце боль. Затрясло меня, как в лихорадке, подтянул я Урмана на 116