Сибирские огни, 2005, № 10

ЛЕВ ТРУТНЕВ МОЛОДО-ЗЕЛЕНО Как доверилась?.. Вопросы, вопросы, и все с мукой и все безответные: нет на это ответов ни у разума, ни у совести, хотя то и другое удерживало меня от мерзского поступка. Давно, еще напервом покосе, и позже, много раз, вотношениях с Катюхой ямог перейти ту черту, ту вольность, после которых человек опускается впохоти до скотства. Да мало ли было моментов. И пусть я даже не думал об этом, боялся этих мыслей, боялся лишний раз поцеловаться, особо чувствуя и силу плотского угара, и его охват, и старался вовремя гасить обжигающий пыл, осознавая и то, что Катюха еще подросток и пользоваться ее доверчивостью, легкомыслием— подло, и то, что ни по тем понятиям надо мерить свою жизнь, ни тому учили меня близкие люди... Сек я сам себя, но не казнил, не жалел, что не сделал пакости, наоборот: теплело на сердце от мыслей, что не поселил в своей душе черноту с занозой раскаянья, кото­ рые, возможно, пришлось бы носить всюжизнь... Струдом отогнал ятяжкие мысли, вбегая в знакомую ограду, на крыльцо. Насе­ ли на меня Толик со Светкой, охватили шею вобруч: Толик—•спереди, Светка— со спины, заметно подросшие. Года не прошло, а подтянулись, и пошла у нас потеха, ребячество, и за этими радостными играми и застала нас Вера. И она похорошела, немного поправилась, притушила худобу, так портившую ее фигуру. — Возмужал, возмужал! — Трясла Вера мою руку. — Силищи-то! Обнять ее я не решился, а хотелось — будто родного человека встретил после долгой разлуки. — Почаевничаем?— Она глядела весело. — Или спешишь?— Я не спешил, но помнил, какие трудности с питанием были у Кочергиных имялся.— Не стесняйся,— Вера засуетилась, двигая кастрюльки. — Мы немного оклемались. Мне зарплату прибавили, паек стали давать на работе. Так что поднимаемся... А у меня в памяти потекли воспоминания о тех днях, неделях и месяцах, что провел среди этих простых людей, теплел сердцем, учился добру, жизни... — Твоя бывшая подруга, Нинка, совсем расфуфырилась— королевой ходит, в нарядах вся. Где-то новый дом приглядели со своим безруким, покупать хотят... Прошлая обида, так яро сжигавшая меня, давно прошла— потухла и золы не осталось. ПустьНина будет счастлива. Пусть. Каждый человек имеет на это милость, если живет по совести, честно... Я бы ей не смог дать тех радостей, что она получает замужем. Пусть, возможно, мнимых, пусть, но все же... — А у нас танцплощадку открыли всквере у клуба. Духовой оркестр играет. Вся молодежь там, даже подростки... Слушал я Веру и вдруг коварная мысль сверкнула зло, как глаза хищного зверя. Подумалось, раз танцы, значит обидчики Катюхи там будут коленки гнуть и особен­ но в выходной день. Раньше, в старину, мерзавцев на дуэль вызывали и стреляли их без пощады, а я свою дуэль устрою: подкараулю после танцев того, главного — он наверняканадругался надКатюхой,— и посмотрим, ктокого... Запала зацепная мысль, окатила ознобом отрадной мести, даже не все яулавливал, что говорила Вера. Но сыграть ту дуэль один на один надо, без свидетелей — времена другие: много стало заступников у подлецов, — и после того, каксправку получу в сельсове­ те, чтобы никаких помех не было. Оправдание я себе, если понадобится, обеспечу: подговорю друзей, покажут, что был с ними... * * * Выждал я дня три и пошел в сельсовет, и хотя не боялся Хрипатого ни с какой стороны, все равно тревожился: вдруг высокий начальник обманул или забыл позво­ нить, или Хрипатый доказал ему свою правоту, и они договорились не отпускать меня— ведь одного поля ягодки, или даже не подчинится Погонец партийной указ­ ке?.. Ивсе же надежда нато, что мое взяло, гасила поволоку сомнений, высвечивала желаемое, как зажженная лампа высвечивает темные углы. И еще бились мысли о том, как повести себя в сельсовете: напустить обиду, не здороваться, не разговари­ вать или же по-хорошему, по-доброму, как положено? Ведь иШуру я осудил тот раз резковато и, может, зря? Как с ней быть?.. Вроде и мелочи это, но мелочи веские, значимые для себя идля других... Поколебавшись, явсе же решил войти в контору с легким сердцем, светлымлицом.