Сибирские огни, 2005, № 2

Этим он только сильней меня разозлил. — Я вам не стукач! Я своим делом худо-бедно занимаюсь, вы займитесь своим! Опер стал жадно дым заглатывать, пытаясь успокоиться. — Знаете, я ведь с самого начала предполагал, что вы оклеветаны, — видно было, что врать ему неприятно, не натаскался еще, даже поморщился. — До заклю­ чения по делу я не имею права вам это говорить, а вот... — набредя вдруг на мысль, взбодрился было: — Вы ведь, кстати, можете подать на него в суд! Да, за клевету привлечь... Защита чести и достоинства... — Однако бодрость эта быстро улетучи­ лась. — Правда, статья эта мертвая... — и, поймав мой недоуменный взгляд, пояс­ нил: Полгода, как минимум, судиться будете, а в лучшем случае признанный виновным принесет извинение и выплатит символическую сумму за моральный ущерб. Законы у нас, знаете ли, несовершенные... — Теперь знаю. Позвольте откланяться. «До свидания», уж простите, не говорю. Уполномоченный приезжал в писательскую по утрам, когда меня не было. С помощью бухгалтерши просмотрел финансовые документы «Образа», снял копии и через полмесяца дал заключение об отсутствии состава преступления... Но за это время Налим успел в двух газетах опубликовать пасквили, в которых информировал общественность о моих преступлениях, называл умопомрачитель­ ные суммы уворованных денег и сообщал, лишь в этом от правды не отступая, что ныне мной занимаются «компетентные органы». Многие знакомые звонили мне, и домой, и на работу, возмущались, советовали в суд подать на клеветника и непременно ответить печатно. На последнем настаива­ ли как раз газетчики: понимаешь, старик, время-то паскудное, хоть и о «гласности» трубим, но если он тебе врезал, теперь ты ему врежь — опубликуем непременно, газеты теперь скандалами нехило подпитываются... Однако немало я ловил и косых взглядов — подозрительных или злорадных. — Ну и вляпался же ты! — сказала мне даже Елена.— И на меня теперь погляды­ вают с ухмылками, а я ведь в школе работаю... Вот это меня задело, пожалуй, больше всего. Тогда и стала мне спасением единственным Межениновка. Приезжать на участок стал и без жены. Ворочал землю, корни, пни, ооливался потом, до стона и хрипа животного напрягал жилы, чуя, как токи злобы все же уходят из меня помаленьку в почву, прочищаются немного душа и мысли. А порой ведь и жить не хотелось... Заметил все же — когда на участке рядом со мной была Елена, быстрей мне удавалось разрядиться на время от всей черноты. Однажды копал колодец — ведь не натаскаешься для полива из неблизкого ру­ чья — углубился уже почти на свой рост, с натугой выбрасывая глину лопатой, вскидывал голову к ясному небу и думал чуть ли не философски: не померк свет, хоть и в яме я ... Вдруг услыхал испуганный крик жены. Пулей вылетел из колодца— потом дивился даже, как это мне удалось, с такой глубины. Оказалось, Елену укусил клещ («чеховское ружье» выстрелило). Она сумела его отцепить с шеи, зажала между пальцами. — Это энцефалитный. Точно! — сказала чуть ли не обреченно. Ее страх мигом передался мне, но догадался я не выдать это Елене, усмехнулся даже: — Сразу — «энцефалитный»?.. Может, и не клещ это вовсе... — заставил опус­ тить пойманную козявку в баночку из-под соли, разглядел. — Вот черт! Клещ... Ма­ ленький только— детеныш, что ли?.. Может, они в детстве безвредные?.. Но живо стали мы собираться в дорогу— чтобы скорей в город вернуться, успеть в пункт серопрофилактики, где делают анализ клеща и при необходимости вводят гам- ма-глобулин. Елена испуганно и устало молчала всюдорогу, я же в электричке притво­ рился спящим, а сам, съедаемый изнутри тревогой, думал: «Из-за какой-то жидконогой козявочки, из-за букашки еле видной может случиться непоправимое... Этот год мне будто возмездие!.. Да что я все о себе? Эгоист хренов!Ведь без Елены не смогу...» И вспомнилось мне вдруг подзабытое, давнее... 93 АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ ШКОЛА ЛЮБВИ