Сибирские огни, 2005, № 2

АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ й§Шу, ШКОЛА ЛЮБВИ никому уже не нужного снега и холода, от которых сутулились и морщились все, кому довелось в эту непогодь быть на улице, потому и не выделялся среди прохожих, а непременно бы выделился мрачностью, будь этот весенний день ясным. Брел с Каштака своего в сторону центра, поначалу не понимая и не задумыва­ ясь, куда и зачем, потом, площадь Революции миновав, уже осознанно свернул в сторону реки, пошел под горку к приземистой деревянной окраине, где не у каждых уже, как раньше, но у многих еще ворот по-прежнему лежали перевернутые лодки, вот только долбленых обласков уже не наблюдалось, где русский говор по-прежнему мешался с татарским, как мешаются там по-прежнему сырой дух Томи с сытно­ хмельным духом от старинного пивзавода. И вспомнилось, как в такой же непогожий, тоже заштрихованный снежной кру­ пой день, только не весной, а осенью, почти двадцать лет назад, шел я по этим же слякотным улочкам, выспрашивая, у кого можно поселиться... И снова увидал я остов белой татарской мечети, превращенный в цех карандаш­ ной фабрики, а за ним — грязновато-розовый, с облупленной кое-где штукатуркой одноэтажный дом на четыре квартиры — тот самый, где нашли мы с Еленой свое первое пристанище. Калитка скрипнула, как два десятилетия назад... Нет, я вовсе не надеялся увидеть Осипа: скорее всего, он уехал куда-то, кабы не так, мы бы встретились где-нибудь за эти годы, ведь город у нас небольшой. Тогда зачем же я поднимался на это невысокое, покосившееся от времени крыльцо? Зачем дверь за ручку потянул, а потом стал стучать? Зачем, не достучавшись, пошел за угол и стал заглядывать в окна?.. Плотно зашторены были они. Когда тут жил Осип, занавесок даже не было, вот и подкрадывался хворый и ненормальный сосед Саня подглядывать из-за кустов, как мы с Еленой любимся. А рябины-то как под окнами вымахали! Теперь уже не кусты — деревья... Для верности я постучал и в окно. Шторы не колыхнулись, никто не отозвался. Но когда я уже повернулся уходить, меня окликнул молодой, чуть хрипловатый го­ лос: — Эй, командир, кого ищешь? Я обернулся. Молодой чернявый парень в длинном демисезонном пальто, сине­ рябеньком и новехоньком, сойдя с крыльца «Саниного» жилища, с другой стороны дома, окликал меня, придерживая от ветра темно-синюю, тоже новехонькую шляпу. — Да так, — ответил я .— жил тут один... Теперь уж давно, наверно, переехал. — Кто ж в таком бараке заживаться будет? Я и то летом квартиру получу — «гостинку», зато со всеми удобствами. На заводе меня ценят — холостяку, прикинь, ордер дают. А уж с квартирой-то я невест поперебираю! — с гордостью и радостью сказал, хотя и сплюнул небрежно. — Курево найдется, командир? Я кивнул. Протянул ему сигареты. Прикуривал он от моего огня, взяв в свои рабочие ручищи мои совсем небольшие ладони с защищенной ими от ветра горя­ щей спичкой. Из-за природной невеликости своих рук, выдающей неприспособлен­ ность к настоящему мужскому труду и, быть может, бесталанность, я всегда стеснял­ ся давать прикуривать, но этот парнище стеснения у меня не вызвал. Кстати, рас­ смотрел его: дитя Заистока и есть, помесь татарской и русской кровей, не так давно после армии, наверно... — С похмелья, что ли, хмурый такой? — поинтересовался парень, пуская дым носом. — Не совсем, — ответил я неопределенно и спросил: — Слушай, Осип здесь жил... такой, с залысинами, невысокий, жилистый... в литейке работал земледелом... Может, знаешь? — А! Осип-то! Знаю! Еще тот керосинщик был! Я, прикинь, пацаном еще бегал, а он мне: «Эй, ты, ясно море, тащи фуфырь!» — Был? — переспросил я. — Умер, что ли? — Вряд ли... Где-то он на югах, бабенка какая-то оттуда подвернулась, вместе и уехали, уж лет семь-восемь прошло... Ну да! Андрюшка у него как раз тогда в коло­ нию загремел. Вот, блин, дурак — за изнасилование! 86