Сибирские огни, 2005, № 2

АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ ШКОЛА ЛЮБВИ Зато уж остальная писательская братия всласть погуляла, стосковавшись по бан­ кетам «застойно-застольного периода». И многим, если не всем, как-то поверилось, что после этого праздника начнет шириться просвет впереди, каждый в скором вре­ мени непременно втянет жадными ноздрями волнующий типографский запах но­ вых своих книг, в выходных данных коих помечено будет— «Образ»... Елене тоже передалась охватившая чуть ли не всех эйфория. Когда возвраща­ лись после полуночи из «Фантазии» на такси, она, смеясь, просила меня вместо поездки на Багамы построить пусть маленький, но самый настоящий деревенский дом, обязательно деревянный, обязательно за городом, в красивом месте, и непре­ менно чтоб печка была — не хуже той, что стояла у нас во времянке когда-то. — Мы и зимой будем приезжать! Натопим жарко-жарко!.. Новый год можно даже ветре... — не договорила, обеззвученная моим поцелуем. С той же веселой беззаботной верой встречали мы Новый год. Удачи казались близкими, несомненными. Но с начала января жуткой реальностью стала «либера­ лизация цен», о которой столько было говорено и писано как о единственном спасе­ нии российской экономики. В считанные дни половина населения страны (это по официальным данным, а на погляд— куда больше) отброшена была к «прожиточно­ му минимуму» и за него. Звучное слово «либерализация» принесло бешеную гон­ ку цен. Людям и на пропитание-то стало не хватать средств. Чего удивляться, что спрос на книги упал раз в десять?.. Собачьи глаза Тимуль- ского стали еще печальней: приближался срок возвращения долгов по кредитам, а денег в «Образе» не наросло, рубль «двух-трех братцев» не привел... Но передо мной Тимульский еще бодрился, говорил, что готовит коммерческий вояж в Москву («Не вникай, старичок, коммерция не для твоей светлой головы!..»), от которого якобы будут большие прибыли. Я к тому времени уже понял, что самый надежный способ «сделать бабки» — заниматься тем, что совсем недавно называлось спекуляцией. Душа моя противи­ лась неведомым затеям Тимульского, но разум, ради спасения издательских начина­ ний, подсказывал: пусть, не ты же будешь этим заниматься! -—Не пытайся понять, просто доверься мне... — нараспев убеждал меня Ти­ мульский. — К весне я деньги железно сделаю. Долги вернем, сдадим в производство первые книги, а к лету откроем бар для творческой элиты... — Какой еще бар? — Да купил я тут, понимаешь, немецкую барную стойку по случаю... Жизнь ведь скоро наладится, и у нас как раз свой бар откроется. Вот только название надо приду­ мать: «Творец», или «Парнас», или еще как... Это уж по твоей части, ладненько? — Да творцам теперь бутылку захудалого портвейна не на что купить, а ты — бар! — Старик, ведь поэт же ты все-таки, а дальше собственного носа глянуть не хочешь! — так разгорячился Тимульский, что протяжности в произношении почти не осталось. — Ну, люблю я тебя, а любя скажу: давай друг другу мешать не будем, ладненько? Давай будем уважать профессионализм друг друга. Подкупает меня, когда люди четко мысли выражают. Вот тогда-то, едва подавив тревогу, уехал я на пару недель в Омск, на «драматур­ гический шабаш», с беглого описания которого и началось мое сумбурное пове­ ствование. Там, если помнит мой отчаянно воображаемый читатель, душа моя по многим причинам была не покойна, а во многом и по причине тревоги за оставлен­ ное дело, хотя знакомым, Маринке Полевьевой в том числе, бахвалился «громадьем планов». Однако когда Жора Бердянский, корешок из нашей же былой поэтической студии, занявшийся в Омске неожиданно для всех и для себя предпринимательством, читал свое: «Дьявол за руку тянет меня...» — я аж вздрагивал, понимая, что и обо мне этот стих... Дурные предчувствия не обманули. Вернувшись, по дворняжьи тоскливым глазам Тимульского сразу понял, что московский коммерческий вояж денег не принес... Когда срок выплат по кредитам прошел и стали ежедневно накручиваться штраф­ ные проценты, взгляд Тимульского стал таким, что от него мигом бы сквашивалось 84