Сибирские огни, 2005, № 2
объятий своего друга, кучерявого прокурора, уведенного недавно из семьи, будто из всех шести чувств лишь осязанию доверяя. А самый молодой из нас, джигит Исламов, красавец-кавказец Вадим, взял в руки гитару — будто вакханку на колени усадил — стал петь не надрывные, как раньше, песни, а ернические куплеты соб ственного сочинения — от имени не утрудившего себя образованием выпивохи, драчуна и бабника. Жаль, не запомнил я их жизнеутверждающего содержания, по мню только, что все от хохота покатывались, слушая. А я заплакал. Мне вдруг безумно жаль стало этого ослепительного красавца, лишь первую четвертушку века доживающего. Спьяну поблазнилось мне, что жить этому жизне любу осталось совсем немного. Нет, не увидел я вовсе мученического ореола над его смоляной шевелюрой, а тем паче не мог знать-догадываться, что через несколько лет истерзают его прекрасно сложенное тело осколки гранаты, брошенной в барную стойку пьяным в дымину прапорщиком, недавно вернувшимся из воссоединившей ся Германии и сводящим какие-то счеты с барменом, — где уж мне знать-предви- деть, что та дура-граната, отскочив от барной стойки, разорвется под ногами Вадима, в прекрасном расположении духа выходящего с другом из ресторана!.. Я всхлипнул. И довольно громко. Пробуравил этим непристойным звуком весе лый смех друзей. Все глянули на меня ошалело. Витя Корж опустил даже свой много опытный фотоаппарат и прищурился, как всегда делал, чтобы пристальней вглядеть ся, понять. Но, бессилен осознать причину моего плача, помотал крупной, под паца на стриженой головой на бычьей шее. — Перебрал Костенька! — предложила самое простое объяснение Тамарка. — Ты от счастья явно поглупела, — вступился за меня Вадим. — Душа у чело века не на месте, видать... А я ведь и объяснить-то им ничего не мог. Сам толком не понял, с чего вдруг пожалел Вадима. А может, и себя?.. — Развеяться ему надо! — сказал многоопытный, уж не меньше, конечно, своего «Никона», Корж. — Кровь, наверно, застоялась. Давайте ему подружку найдем! Эта мысль особенно понравилась Тамарке. — Я сейчас соседке своей позвоню — у нее муж в командировке как раз! Вот здорово!.. — и метнулась к телефону, отлепившись от своего прокурора. — Не надо! — завопил я, утирая слезы. — Не комплексуй, Костя, ты ей понравишься! — заверила толстопятая, при всей утонченности натуры, Тамарка. — Она с тобой заочно знакома по стихам: тащится от них, критику мою не слушает... И она тебе понравиться должна, бестия такая белокурая!.. — Сама уж и номер набирать принялась. Тут я вскочил, трубку у нее выхватил. — Кончай! Без твоей помощи обойдусь. — Ну, ты просто стоиком стал, — забормотала Тамара, обиженно терзая свою короткую, под Гавроша, стрижку.— Я ж не в постель ее к тебе укладываю, сами бы разобрались... — И, правда, Костя, мы ж по-дружески, — поддержал ее мудрый Корж. — Тош но видеть, как тебя мерехлюндия корежит... — Спасибо, но без вас обойдусь,— ответил я и неожиданно для себя добавил:— Сам знаю, кому позвонить. И стал набирать незабытый номер... О Ромашке знал я, что она давно замужем, а встреченный на днях одноклассник сообщил, что сын у нее родился, что уезжала надолго— то ли в Прибалтику, то ли на Черное море, но вернулась этим летом с мужем и сыном, теперь опять у нее зыря- новская прописка... Услышав бодрое «але» ее отца, я постарался на всякий случай изменить голос, и мне это легко удалось, ведь осип от волнения. — На работе она, — ответил на мой вопрос вышедший уже, конечно, на пенсию шахтер. — И теперь не с нами живет. Но не так-то просто от меня отделаться. — А как на работу позвонить? Мне по делу надо, по неотложному... — сам на друзей обернулся, но те деликатно подались курить на балкон. 57 АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ ШКОЛА ЛЮБВИ
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2