Сибирские огни, 2005, № 2

Проходя мимо диванчика, услыхал я за спиной свистящий шепот парня, нервно терзающего в руках собачью шапку: «Писателяу эти, толку-то от них!.. Изоврались, вот никто их книги и не берет...» Я не обернулся, но покраснел, наверно, ярче администраторши. Поднимаясь по лестнице на нужный этаж, думал: «Может, он и прав, этот парень?.. Но зачем столько ненависти?.. Может, остаться бы мне лучше с ним на диванчике?.. Рассказал бы ему, куда добираюсь, зачем. Парень бы посочувствовал, вышли бы мы с ним покурить между стеклянных дверей, он бы меня успокаивал: «Ничо, не боись, обой­ дется поди...» Потом уснули бы на диванчике, привалясь друг к другу, и, взволнован­ ные подсознательно близостью пышногрудой администраторши, видели бы сум­ бурные, очень мужские сны...» Но прекраснодушные мысли эти живо упорхнули, как только обнаружил, что поселен я в «пилотский номер», предназначенный только для ночующих летчиков, а потому ухоженный и теплый. Порадовался: «Значит, все же может творить чудеса мой краснокорый билет! Пустяки, а приятно! Да и не такие уж пустяки...» Эти самодовольные соображения попримяли ненадолго мою тревогу и чув­ ство вины, но потрапезничать с пилотами отказался, завалился спать, чтобы завтра настало скорей, успел подумать: да все будет хорошо, завтра прилечу в Зыряновск, успею спасти маму, искуплю вину, иначе быть не может... Утром удалось улететь первым же рейсом, не пришлось даже вынимать писа­ тельский билет, к чему я уже был готов. Небо расчистилось. Я летел над сверкающими белизной хребтами, но не ра­ дость трепетала во мне, поднимался полегший было колючий чертополох вины и тревоги. Думал: давно уж только летом удается мне ненадолго вырваться в родные края, зимой был лишь на похоронах бабушки восемь лет назад... Неужто теперь только с горем связываться для меня будут снежные пейзажи моей родины?.. И получаса не прошло, самолет мой приземлился в новом зыряновском аэро­ порту, выстроенном совсем недавно в межгорной долине Бухтармы. Старое здание аэропорта было деревянным, мало чем от обыкновенной избы отличалось, а это — кирпичное, пусть и небольшое, зато нестандартное. Автобус пришлось ждать долго, но я вдруг понял, что, ожидая, не очень-то поторапливаю его приход, боясь возвращения в родной дом. Не раздосадовала меня и обычная давка в автобусе, даже чуть ли не радовался всем локтям, отпихивающим меня, всем кулакам, колотящим в спину с требованием продвигаться вперед: ведь отвлекают от черных предчувствий... Но с грустью отметил, что ни одного знакомо­ го лица в автобусе, будто в чужом краю, и столько нынче раздражения в моих земля­ ках — кругом перебранки, а если разговоры завязываются, так опять же с руганью: в магазинах, мол, шаром покати, порядка никакого, а правителям, так-растак, до народа дела нет!.. Ни шуток, ни смеха, тогда как раньше хоть один да находился балагур, порой и песни затевались... Правда, ближе к кабине водителя, там, где места для пассажиров с детьми и инвалидов, старуха в ветхом грязно-зеленом пальтишке, с жалкими остатками неопознаваемого уже меха на воротнике, вдруг пьяненько затя­ нула: «Лапанда, горная лапанда!..» Едва успел подивиться тому, что столь пожилая особа блажит навязший на зубах шлягер, слова перевирая, как разглядел, что «стару­ хе» этой лет сорок пять, не больше: спилась, истаскалась, голос бито-стеклянный... Первый куплет не допев, песню скомкала, дряблой рукой махнула и давай власти костерить за «антиалкогольный указ» — понесла по ухабам матов, злобу вымещая, что пришлось ей, подругу дорогую провожая, весь свой одеколон выпить... И так всю дорогу до города... От автостанции пошел я пешком, даже не отдавая себе отчета в том, что из-за боязни растянуть время пытаюсь. Вот он, мой городок, вот она, Орел-гора, от встре­ чи с которой всегда дух захватывало. Мартовский осевший снег изъеден сажей от чертовой дюжины зыряновских котелен, грязно... Вот уж и дом мой показался — пятиэтажный, серо-зеленый, обшарпанный, как почти все дома в городке, переставшем быть «флагманом добычи полиметалличес­ ких руд». Этот дом приходится называть теперь родным, а тот, прежний — приземи­ стый восьмиквартирник на Геологической улице, драным толем крытый, — давно 35 АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ Ж ц ШКОЛА ЛЮБВИ