Сибирские огни, 2005, № 2

АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ Ж ШКОЛА ЛЮБВИ Борщами пахнет, табаком И отсыревшими пимами... Официантка— снежный ком, Цветным подвязана платком, Плывет державно меж столами. А я за столиком в углу Сижу и жадными ушами Людскую слушаю молву И радость встречи предвкушаю Со всем любимым и родным, Еще вчера таким далеким... В леса отбрасывая дым, Кместам заснеженным моим Гремят железные дороги!.. И вот— последний перегон. Буфет, заполненный до краю. Официантка— снежный ком. И где-то музыка играет. И сочный говор земляков Про жизнь, погоду и удачу... — Нет, это дым... Ого, каков! Нет, что вы, что вы... Я не плачу. И радость встречи предвкушать нынче трудно, и сочного говора что-то не слы­ шится. .. Вон два поддатых ханурика разбираются: один на возврате должка настаива­ ет, а другой говорит — отдавал, и по матушкам обоюдно проходятся. А вон мордас­ тая тетка наставляет не менее мордастую дочь: «Другой раз щибздик твой деньги пропьет, ты его в рыло, в рыло!..» А вон казах моих лет на лавке уже похрапывает, разлегся (а как же — «хозяин страна»), и все бы ничего, однако он для удобства разулся, а от носков его разит... Место лишь рядом с ним и осталось... Аэропортовская гостиница в пяти минутах ходьбы. Может, повезет?.. Где уж там! На стойке администраторши сакраментальное: «Мест нет». Но чубатый нахра­ пистый парнище, по виду — сельский механизатор, не теряя надежды, уламывал дежурную, будто к чему иному склонял: — Подумаешь, одну ночь переспать, делов-то! Давай по-хорошему, а?.. Дежурная администраторша, молодая еще, румяная и налитая, будто упрятав­ шая под вязаной кофтой два полновесных арбуза, живо отшила его: — Сядь вон на диванчик и не дрыгайся, а то и отсюда прогоню к херам!Понял?.. Парень понял. Понял и я, что в лучшем случае сидеть мне рядом с ним на диванчике всю ночь. Но все же подошел к дежурной, вкрадчиво стукнул по стойке краснокорым писательским билетом с золотым профилем Ильича (а почему, дей­ ствительно, не Пушкина, не Толстого?), потом развернул его тупым углом, чтобы удостоверилась — моя в нем фотография, и печать на месте... Дородная землячка глянула на меня сперва раздраженно, но, завороженная цве­ том билета, протянула руку за ним, разглядела и пришла в смущение, явно не припо­ миная ни одной книги писателя с такой фамилией, а быть может, залилась краской еще и оттого, что при мне так некультурно проводила на херах парня. Малость поду­ мав, она улыбнулась и протянула мне «карту гостя»: — Ладно, заполняйте. Только это трехместный, ничего другого... Не успела договорить, как за спиной моей вырос чубатый парнище. — Дела! — возмущенно просипел он, сверкнув фиксами. — Для кого-то местов нет, а для кого-то есть!.. Он тебе чо, красненькую в паспорте сунул? Румянец сошел с круглого лица администраторши, гневно сверкнула она гла­ зами: — Документ у него красненький!Понял?.. Не ровня тебе — писатель!.. Еще раз дрыгнешься, прогоню отсюда на хрен!.. — выразившись так, на меня виновато гляну­ ла. — Во люди-то пошли, совсем без понятия... — головой в наведенных кудряшках помотала. 34