Сибирские огни, 2005, № 2

Елена долго пыталась подобрать к нему ключик, угощала конфетами, даже опять отважилась пожарить на печи пирожки с повидлом, и хотя они получились куда лучше тех, которыми давились когда-то мои литобъединенские друзья, Андрюшка и одного пирожка не осилил, заявил зычно: — Это не пиложки! Пиложки не такие! Вконец расстроил этим Елену. Мы жалели сиротку, старались его развлечь, приласкать, но он дичился, не шел ни на какое сближение. А вот соседа Саню, хворого ненормального ханурика, он сразу признал, хотя вряд ли вспомнил его, вернувшись в родной дом. Саня приходил, садился на крыльцо, закуривал. Андрюшка забирался к нему на колени, жался щекой к щетине. — Чего, бляха-муха, дернуть хочешь? — смеялся, кашляя, сосед, чубчик редень­ кий, но длинный с глаз отводя.— Не-е, Андрюха, не кури, а то таким же дохляком, как я, станешь. Андрюшка улыбался, смеялся даже. Видя, как на коленях у Сани преображается малец, мы ломали голову, почему же с нами он совсем другой, чем провинились мы перед ним. Елена предположила, что у Андрюшки серьезное нервное расстройство после смерти матери: он, хоть и смутно, но помнит, конечно, этот дом, родной для него, а теперь тут почему-то живут чужие люди, совсем чужие... С Еленой Андрюшка стал недели через две помягче, меня же и вовсе невзлюбил, после того как я сломал его лук. Самострел смастерил ему Осип, я же решил пока­ зать парнишке, как стрелять по-настоящему (в детстве сам луки делал, били они у меня далеко), похвастаться решил умением, завоевать этим уважение Андрюшки. Направил лук в сторону заметенного снегом огорода, потянул с силой тетиву — и раздался хруст... Малец не ревел вовсе, а сперва плотно-плотно сощурился, аж пере­ носица побелела, потом зыркнул на меня с ненавистью, развернулся и побежал в дом. Там упал на кровать, отвернулся к стене. Я вошел с обломками лука в руках, гладил Андрюшку по остренькому плечу, а он лежал, не шевелясь, не издавая ни звука, спиной ко мне. Так вот Елена лежала недавно, поняв, что беременна... Тогда я сказал: «Пойду новый лук делать. Он еще лучше будет». И смастерил. Но Андрюшка к моему луку не притронулся. Потом я увидел его выброшенным в угол сенок. Эта неприязнь мучила меня. До того даже додумался, будто этот угрюмый па­ цан каким-то мистическим образом догадывается, что мы с Еленой умертвили сво­ его ребенка, возможно, сына... У меня с психикой тогда тоже нелады были явно... Осип, видя нашу нестыковку с его сыном, тоже переживал, но изменить отно­ шения не мог. Вскоре он пристроил Андрюшку в садик и стал на работу ходить днем. Больше месяца не пил. Но однажды, когда мы с Еленой вернулись почти к полуночи, проторчав в библиотеке, снова на пьянку нарвались. На кухне за столом сидел уже крепко поддатый Саня, барабанил костяшками сухих пальцев по тощей безволосой груди и втолковывал сидящему рядом Андрюшке: — Я папку твоего наскрозь, бляха-муха, вижу: тошно ему, Андрюха, жить, тошно!.. Увидев нас, сосед расплылся в улыбке: — О !Ленушка пришла! И Костя!.. А мы тут с Андрюхой догуливаем, Осип уже скопытился... Саню я живо вытолкал вон. В сенцах сказал мне он, дыша алкогольными па­ рами: — Ни хрена ты, Костя, не понимаешь! У тебя Ленушка есть, а мы с Осипом одни... У меня вот никогда бабы не было! Ни-ко-гда, понимаешь?.. А у Осипа баба повесилась, вот!.. Как же нам не пить, бляха-муха?.. — и живо слинял, явно испугав­ шись, что проболтался. Тип, у которого повесилась, оказывается, жена, лежал ничком поперек кровати. Жалости я к нему не испытал, подумалось даже: «Из-за него, такого вот, она и вздер­ 23 АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ ШКОЛА ЛЮБВИ