Сибирские огни, 2005, № 2
позицию, рывком придвинулся к нему (а он был всего на расстоянии полтора-два метра левее меня и чуть на метр позади). Он лежал ничком, лицом вниз. И когда я приподнял его за воротник, то увидел, что он был мертв. Граната, брошенная немцем, разорвалась, видимо, у него над головой, потому что на черепе, надо лбом, зияла овальной формы пробоина, а оба глаза вылетели из орбит и висели перед лицом; зрелище было ужас ным. Сначала я пытался зачем-то развернуть его, но потом оставил это занятие и спохва тившись резко выдвинулся на свою позицию, и обомлел: немцы, видно посчитав, что раз нет стрельбы, значит все кончено, вылезли из траншей и стояли в ожидании какой-то команды. Никто не стрелял. В ушах звенело от тишины, я даже не думал, что они будут так близко от меня: целая толпа галдящих немцев, и это прямо передо мной! Жестоки законы войны, — если не ты их, — то они тебя. Мне и в голову не прихо дило, что вот, пока есть шанс, уйти подальше побыстрее, один ведь остался. Ан нет же, с каким-то диким воплем, вскинув автомат повел длинной очередью, почти в упор, по этой толпе... Конечно они этого не ожидали, и их строй как ветром сдуло. Заметались они, попадали, покатились назад в укрытия. А я, в каком-то бешеном порыве, не переставая, почти не отпуская спусковой крючок, стре лял и стрелял. Кажется, если бы на мне росла шерсть, то она встала бы дыбом, как у волка: «...есть упоение в бою, у самой бездны на краю...» Я это испытывал в тот момент в полной мере. Не знаю, как долго длилось бы мое военное буйство, если бы не кончились патроны, — но это произошло. За время того боя я расстрелял семь автоматных рожков. Сначала я подумал, что осечка, но потом все понял. Тут я пришел в себя и заметил, как слева, через оставлен ный нашими участок, перебегают немцы, — опомнились, видимо. И я понял также, что будут заходить с тыла, чтобы если не взять живьем, то расстрелять в упор, — уж очень я им насолил. Мои дальнейшие действия были ин стинктивно верными, быстрыми и непредс казуемыми, возможными только в экстре мальной обстановке. Но так я размышляю теперь, анализируя прошлое, а тогда я не думал, а действовал. Тот мелкий кустарник, что сильно нам мешал в бою, теперь стал моим спасением. На мне была трофейная камуфляжная плащ-накидка, и потому я был мало заметен, и затаившись на минуту, по том, в два прыжка достиг широкой, около двух метров, и глубокой, более метра, наверное, дренажной канавы, идущей от вершины хреб та вниз, в долину видно для стока снеговой воды. Кубарем скатился в нее и пополз вниз, ожидая, что вот-вот буду настигнут и про шит очередью из автомата... Но видно судь ба меня хранила, или немцы упустили меня, наткнувшись на убитого сержанта, приняв его за меня. Но только они меня не взяли и не подстрелили. А дальше идти не решились, опасаясь засады. И таким образом я ушел из опасной зоны, и появилась надежда остать ся целым и вернуться к своим. Шел все еще настороженно, готовый ко всему наихудшему, и оглядываясь на тот, те перь уже далекий гребень высоты, пока он не скрылся из виду. Потом пришло какое-то равнодушие, шел, опустошенный только что пережитым стрессом, шел, не замечая кра сот, открывающихся пейзажей, и к тому же, не знал я тогда, что шагаю в одиночку по знаменитому Венскому лесу, не отдавая себе отчета, сколько километров прошел, и сколь ко прошло времени. Удивительно, что никто мне не встретился за это время, и никто меня не догонял и не обгонял. Вечером, еще засветло, я догнал нашу колонну, видно они медленно двигались, так как часто останавливались. В роте меня восприняли с нескрывае мым удивлением, так как уверенно считали геройски погибшим. Хорошо, что еще дан ные о потерях не передали в полк. Я доло жил обо всем, что и как было на нашем флан ге, а затем был подвергнут тщательному ос мотру и перевязке санинструктором, так как обнаружилось, что я был ранен. Рукав гим настерки, сзади от плеча книзу, намокшим был и бурым по цвету. И когда расстегнули манжет рукава, полилась кровь. Я боли не чувствовал и в медсанбат идти отказался. Сильно хотелось спать, наверное, от потери крови. Это было осколочное ранение от гра наты, возможно от той, что убила сержанта. И странно, что в той трескотне боя не слы шал звука взрыва, хотя и почувствовал мгно венный укол, как укус или ожег, но не при дал этому значения. К счастью, осколки впи лись в мякоть мышцы, не задев кость. И по том, уже после Победы, несколько месяцев спустя, рана вновь открылась, и из нее были извлечены эти осколки. Мне разрешили лечь на повозку, и чес тно признаюсь, не помню, как прошел этот остаток пути до Вены, где передовые части уже завязали уличные бои. Сражение за Вену было скоротечным, но ожесточенным. Особой яростью отли чались бои за мосты и плацдармы перед ними К полудню 13-го апреля части нашей 100-й дивизии во взаимодействии с танкис тами 6-й гвардейской армии, ломая сопро тивление гитлеровцев, по всей полосе на ступления вышли к Дунаю. Вражеский гар низон был почти полностью разгромлен и уничтожен, а остатки бежали на левый бе рег. И австрийская столица вскоре была очи 218
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2