Сибирские огни, 2005, № 2

зволила себе коротко улыбнуться лишь тогда, когда рассорились до драки два стари­ ка, разбирая по себе сенокосный инструмент. Чтобы девчонки не подумали, что одна из них приглянулась мне, я сразу от них отвернулся демонстративно и ушёл в свой шалаш, в котором так чудесно сохранился запах подвядших луговых цветов, но в котором, честно сказать, одному было скучно. Выяснилось, что все прибывшие, кроме Дуси, зэки. Расконвоированные зэки. В том числе и эти две девчонки, одна Оля (конопатая), другая Аня. Как вышло-то, расскажу. В тот первый день любопытные девчонки Ольга и Аня обошли все шалаши, заглядывая в каждый. Заглянув в мой, Ольга, поиграв подведёнными бровками, вос­ кликнула: «Ништяк, хатка! Чур! Я здесь поселюсь». Как ещё поселится, — отвечал я на такое нахальное заявление. Я сидел у входа в шалаш и ел саранки. А что, не пустишь? — Ольга приподняла юбочку к бёдрам, стала кривлять­ ся- И саранку не дашь? Я такая красивая и вот — ноль внимания. Не устраиваю мальчика. — Она с наигранной капризностью повернулась к подружке. — Гляди-ка, Аня, не нравлюсь. Потом обратилась в том же весело-шутливом тоне к бригадиру: — Бригадир, гляди-ка, мальчик тут заелся. Я такая красивая, а он пренебрегает. Издевательство какое-то. Что это за порядки? Куц в окружении стариков сидел на берёзовой чурке в стороне и сортировал литовки. Какие литовки были острыми, откладывались налево, а какие требовалось ещё отбивать — направо. Он вдруг весь нервно напрягся, побледнел лицом и осадил убийственно: — Будет опер, пусть отправляет вас обоих назад, под конвой за нарушение ре­ жима. Поняли? Ольга разом остыла, а серьёзная Аня жалостливо залебезила: — Ой, а меня-то за что, дядя бригадир? — Не о тебе речь, дура! Я вон про них обоих говорю. Как опер будет, сразу отправлю, — Куц указал на меня и на Ольгу. Вот это да! Теперь мне было впору спросить жестокого Куца: а меня-то за что? Лишь после пойму: приревновал. Сам метит прильнуть к малолетке. Ну, старый хрен! Дуся прибыла на сенокосный стан с назначением быть поваром и ведать тут, на стане, разным бытовым имуществом. Первый обед, какой она приготовила, состоял из зелёного борща, чечевичной каши и спелой клубники, собранной ею недалеко от стана. Дусю все хвалили. Она давала добавку. Особенно борща, — его не жалко, наготовила она полный большой чугунный котёл. В котёл сгодилась зелень, собран­ ная на лугу. Всякой съедобной зелени тут море: дикий лук и чеснок, заячья капуста, шкерды, пучки, саранки... Обедали за общим столом, сооружённом из берёзовых жердин. По-семейному. У всех поднялось настроение. Большинство присланных зэ­ ков — измождённые, надломленные старики. Взгляды у них какие-то украдчивые, а глаза разжижены. Через сколько-то дней эти глаза отвердеют и взгляд будет не таким пугливым. — Молодец, девка, — хвалил Сеня повариху, стуча ложкой по миске, неожидан­ но став игривым. Не выказывал эмоций только Куц, он, наоборот, сосредоточился и построжал. Как же, он за всех ответственен. Распорядок Куц держал жёстко. Ещё до восхода солнца все выгонялись на кось­ бу. Кроме Дуси, остававшейся на стане варить завтрак — выходили все. Брали литов­ ки, с вечера отбитые стариками, шли по росе, похожей на стеклянные бусы. На пути пили из ручья, в нём же обмывали глаза. Сеня позволял себе порезвиться: плескал пригоршнями студёную воду то на Олю, то на Аню, девчонки визжали и убегали. Бригадир вёл прокос. За ним шёл коротконогий и присядистый Сеня, он литовку выпускал далеко, захватывал широко. Следом за Сеней шли старики, за ними уж я, за мной девчонки Ольга и Аня. Умение косить — наука не хитрая, но особая. Росная трава ложится в ряды плотно. Валки высокие. Старики после каждого прокоса закуривают и рассуждают о качестве сена и о том, какое сено какому скоту подходит. Если в травах больше пырея, то это для лошади самый желанный корм. АНАТОЛИЙ ЗЯБРЕВ МАЛЬЧИШКА С БОЛЬШИМ СЕРДЦЕМ