Сибирские огни, 2005, № 2

В надежде на лучшую перспективу я отправился, как я уже говорил, в барак. Повторяю, судьба послала мне такую встречу за мамины слёзы и мамины молитвы. В пустом бараке было холоднее, чем ночью. Надышанный за ночь тёплый дух успел улетучиться в раскрытые двери. Я залез на нары, завернулся в ватник, подтянул к животу ноги, попытался согреться. И уже было согрелся, как вдруг дневальный потя­ нул резко за ногу: — Эй, ты что же? Сачканул на разводе? Думаешь и тут сачковать? Не выйдет. Бери вон швабру, драй полы. Я не стал возражать. Дневальный — власть в бараке очень серьёзная. Набрал в деревянное ведро черпаком из стоявшей в углу ржавой бочки воду, взял швабру и принялся за дело. Знобило и качало. Выручил, однако, дядя Степан. Он появился и велел мне забрать свои вещи и следовать за ним. — Назначаю тебя бригадным сушильщиком, — объявил он. Помещение с двумя узкими зарешёченными окнами. Три четверти простран­ ства занимала огромная кирпичная печь с плоским, как площадка, верхом, похожая на танк. — Твоё место на печи, — объяснил дядя Степан. — Располагайся в своё удо­ вольствие. Получив возможность растянуться во весь рост на тёплых кирпичах, я не мог и мечтать о лучшем. Дядя Степан объяснил назначение данного хозяйственного объекта и мои фун­ кции здесь. Сушилка обслуживала хозбригаду, занятую на работах внутри зоны. Для других же бригад, которые ходили работать за зону, вообще не было сушилок в лагере. Моя обязанность состояла в том, чтобы с вечера набивать печь дровами, а затем просыпаться среди ночи и подбрасывать в печь ещё поленья, которые подго­ тавливались на улице особыми людьми. И ещё моя функция была: принять вечером от бригады отсыревшую обувь, расставить на печи, а утром раздать. И при этом я не освобождался от всех тех работ, какие выполняла бригада. Нельзя мне было отлыни­ вать. Даже при недомогании. Если бы я вздумал остаться в сушилке на день, меня непременно обнаружили бы проверяющие из состава охраны и тогда бы меня вер­ нули в мою старую бригаду, а у дяди Степана возникли бы проблемы. Друга своего Мишу я теперь мог видеть только у КПП на разводе. А прийти к нему в барак я уже не мог — не позволялось режимом. На разводе же друг мой Миша обычно стоял в предпоследней шеренге бригадной колонны. Он был весь нахохленный, ужавшийся, горькое чувство обиды теперь проступало не только в лице его, но и в ужатых плечах, спине. Он был совсем одиноким. Наша хозбригада всегда на разводе стояла так, что Миша не мог видеть меня, потому мне хотелось его громко окликнуть, чтобы он обернулся, но это строжайше запрещено опять же режи­ мом — и разговаривать, и оглядываться. У меня была надежда уговорить дядю Степа­ на, чтобы он и Мишу взял в свою хозбригаду, как взял меня, похлопотал чтобы, где надо, ну, перед своим каким-то там земляком, что ли, служащим в лагере опером. Теперь я не ходил в столовую вместе со всеми рядовыми зэками. Теперь мне не надо было за ужином держать свою миску на столе обеими руками, охватив её плотно, придвинув под самый рот, чтобы кто сзади не изловчился и не вырвал её. Теперь я, как причиндал, как белый человек, ходил туда с котелком, и не со стороны раздачи заходил, где то и дело выскакивали красномордые подручные повара и щед­ ро угощали кого-нибудь черпаком по темечку, а заходил я со стороны кухни, в при­ стройку, где обслуживались бригадиры и вольнонаёмные. Тут полностью исключал­ ся риск получить черпаком по голове или пинка под зад. Котелок я приносил дяде Степану и он справедливо и аккуратно разливал по двум мискам, и мы ели. Кроме супа в столовой ничего не готовилось. Дядя Степан молчал, сосредоточенный. Хле­ ба он откусывал сразу много, наполняя рот до раздувания щёк, и ложку с супом просовывал в рот так, будто этим движением помогал непрожёванной пище протол­ кнуться в горло. После ужина он уходил в контору закрывать наряд и оттого, как это дело у него получалось, прошибал упрямых нарядчиков или не прошибал, зависело его душевное настроение. Ночевать он приходил в сушильное помещение, где в углу, между стеной и печью, была оборудована из досок лежанка. АНАТОЛИЙ ЗЯБРЕВ МАЛЬЧИШКА С БОЛЬШИМ СЕРДЦЕМ