Сибирские огни, 2005, № 2

ОЧЕРК И ПУБЛИЦИСТИКА Анатолий ЗЯБРЕВ МАЛЬЧИШКА С БОЛЬШИМ СЕРДЦЕМ БУНТ В последнее время мне снились плохие сны. Вот и на этот раз то же самое. Кончилась смена, я складываю кожуха, чтобы предъявить мастеру, а он стоит у верстака, позади меня. Мастер Пашенский худой, жёлтый, с ним рядом дядя Ру­ дольф, мой сменщик, они ведут счёт. «Один, два... сорок девять... восемьдесят семь... сто четырнадцать...» Вот, сколько я сегодня наделал! Целая пирамида полу­ чилась. «Молодец!» — хвалит дядя Рудольф, это он научил меня скоростному сва­ риванию кожуха. Но пирамида, едва не достигнув потолка, вдруг даёт крен, обрушивается на бетонный пол. Подходит милиционер, по прозвищу Шнырь, надзирающий за порядком в цехе, вглядывается в меня и говорит: «Собирайся, пошли». Я плачу, говорю, что я сейчас все кожуха соберу, заново сложу в пирамиду, хва­ таю эти самые кожуха, мастер Пашенский и дядя Рудольф заступаются за меня, Шнырь ещё подозрительнее вглядывается и цепко сжимает мне обе руки в запястьях. Шла война. Мы тогда ещё не знали, что она Великая и что она будет так долго. И ещё не подозревали, что она такая уж страшная. Все мальчишки с нашей улицы Кропоткина и с соседних улиц: Войкова, Молокова и Свободы, кому исполнилось четырнадцать, пошли на эвакуированный в Новосибирск из Воронежа радиотехни­ ческий завод, производящий для фронта аппаратуру. У кого родословная чистая, тех распределили по сборочным цехам. Меня же, как сына репрессированного отца, поставили в заготовительный цех сваривать жестяные кожуха на контактном свароч­ ном станке. Сквозь сон слышу страдальческий голос мамы: «Вставай, сынок, за тобой при­ шли». Я открыл глаза, однако ещё не совсем проснулся. Возле печки сидел на табурет­ ке милиционер, это был не цеховой Шнырь, а какой-то другой, пожилой. Я повёл взглядом, и очень удивился, не обнаружив рядом ни мастера, ни дядю Рудольфа, которые бы за меня заступились. И только тут я понял, что нахожусь не в цехе, а дома, лежу на кровати, в кутнем углу, за печью. — Собирайся, сынок, — просит мама. — Товарищ милиционер говорит, что сбегаешь, побеседуют там с тобой, прибежишь, и ещё поспишь. — Да... побеседуют, — подтверждал милиционер. — Там быстро. Долго не держат. — А я тем временем... — успокаивала мама, подавая ботинки на деревянной подошве, на днях выданные в цехе. — А я тем временем горошницу сварю. Давеча в магазине горохом отоваривали. Я вспомнил, что три дня назад я утащил из заводской столовой алюминиевую миску под рубахой. Неужели дознались?