Сибирские огни, 2005, № 2

Вот твои, например, — кинолента короткая, — Три окна на втором этаже. Этот свет голубой, эти тени нечёткие. Это то, что ужй. Дай, бог памяти, ты мне припомнить бесплатные И беспомощные времена, Когда всяк награждался за подвиги ратные Титулом пацана. Место первой любви и разборок с ублюдками, Этот вечный карьер — метрострой. Этот холод хрустальный и сердце нечуткое — Анекдот с бородой. И всё, кажется, только теперь совершается. Но уже не пытается быть. А на небе другие облака собираются — Тоже в прошлое плыть. III Настанет прошлое, и вещи, как живые, Сойдут за фотографии свои. Крылатые слетятся понятые, Разверзнув атмосферные слои. И вот: мне десять, я лежу с ангиной, Четырнадцать — и я уже курю, Шестнадцать — и с какой-нибудь Мариной Встречаю позапрошлую зарю. (Неправда: не с «какой-нибудь», я знаю. Я помню всё, как сумасшедший Пруст: И номера пропущенных трамваев, И буйство глаз, и половодье чувств). Потом — детсад на берегах Амура, Сончас и в одуванчиках постель, И нянечка, глухая тётя Шура, Беззвучно разбивающая гжель. А вот — зима: постройка лабиринта В снегу, обвал и — ослепительная смерть, Когда б не сила древнего инстинкта И выше разверзающая твердь. . А осенью — по-новой: перекличка, Онегин и Печорин на доске, И зря так верещит математичка, И — бездна за спиною (в рюкзаке). До тошноты приятно, как когда-то, С таинственным румянцем на челе Лететь на карусели циферблата — На ветхом спиритическом столе! 133 АНАТОЛИЙ КОРЧИНСКИЙ В ПРОШЕДШЕМ ВРЕМЕНИ