Сибирские огни, 2005, № 2

Возле тумбочки — рубашка, Юбка — на ковре... И душа, которой тяжко В этой конуре... Но пока — пылают плечи, Обжигая взгляд. На столе — цветы и свечи, И диван не смят. И любовная тирада В свете золотом. А о завтрашнем — не надо, Это все потом... * * * Было голоса больше, чем духа. Стол шатался... Чадила свеча. Что-то в погребе щелкнуло сухо, Будто вправили вывих плеча. На гвозде полотенце серело, Вспоминая линялую суть. И все чудилось белое тело, Да в гортани першило чуть-чуть. Так першит, если воздуха мало, Если сразу со света — во тьму... И виденье в углу возникало, Исчезая — куда? — не пойму... * * * Неотвратим и страшен, Ужас войдет, как встарь, Тенью фиванских башен В тело твое, Агарь. Так, чтобы тело — тенью В темь по заулкам шло. Чтоб суетой и темью Прошлое обожгло. Чтоб по стеклу, до крови, Рыжий плясал изгой. Чтобы земля багровей Сделалась под ногой. Чтобы хрипел, ликуя, Он: «Животом плати! Сущее— растолкую, Бренное — на пути...»