Сибирские огни, 2005, № 2

АНАТОЛИЙ АВРУТИН щШъ НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ ЭШЕЛОН И вновь тишина... В златорунной дали Ни крика, ни звезд, ни мольбы святотатца, Как будто острожные люди прошли — Боясь испугать и боясь испугаться. * * * ...И осязая кожей бледной Листвы немую благодать, Колдуешь ты над кружкой медной, Спешащей пестики принять. Спешащей полниться иглицей, И жизнь торжественную длить, В гримасы обращая лица, И в шарик — солнечную нить. О, этот дар! — быть тонкокожей, Когда на трепетность — загар, Когда до странности похожи Телесный и небесный дар. О, это смутное свеченье На солнце пальчиков твоих, О, это робкое влеченье К одной жемчужине — двоих. О, этот миг, святой и вольный, Что выше грез и чище снов, Когда дыхание— крамольно, А шепот— худший из грехов. * * * Сиро и тягостно в знойном просторе, Улица вымерла, церковь пуста. Только на черном поникшем заборе Белой повязкой скрипит береста. Только над черным фронтоном нависли, Черному роду надеясь помочь, Черные шорохи, черные мысли, Черные вороны, черная ночь... * * * Стоять посредине страны, И мучиться от ностальгии, От коей освобождены — Уплывшие в дали чужие. Примеривать белую гладь, Озвучивать снежную негу. И вновь тосковать, тосковать По белому-белому снегу, 114