Сибирские огни, 2005, № 2

выше страха была жажда увидеть, наконец, то, о чем все говорят, чего я до сих пор не знаю. Чем выше, тем круче гора становилась. Я цеплялся за кусты карагайника, подтя­ гивался, обливаясь потом, карабкался вперед. Ближе к вершине уже почти полз, то ли скуля, то ли постанывая, даже про змей позабыл, потому что в замутненной жа­ рой и натугой голове стучало одно лишь: «Море!.. Мо-ре!..» На вершине хребта ударил мне в лицо крепкий свежий ветер. Еще не полностью выпрямившись, увидал я вдали, куда дальше, чем представлялось мне, широкую и сверкающую под ясным солнцем полосу. — Море! — заорал я. — Море! От ветра рубашонка — пузырем. Кровоточила рассеченная камешком ладонь, но я не обращал на это внимания — взгляд мой прикован был к той сверкающей, как сабля, полосе. — Море! Море! Я тянулся к нему жадным взглядом, вот только сверкание до рези в глазах слепи­ ло. Обо всем забыл от восторга. Уж не знаю, через какое время сообразил, что спу­ ститься с горы надо до отцовского возращения, а то еще как достанется! За этим страхом вернулся другой: змеи ведь тут!.. А спускаться еще трудней, чем подниматься. И куда страшнее: ноги мои в сан­ даликах легкомысленных скользили, мне казалось, что наступаю я на змей, но даже этот ужас не заглушал боль в рассеченной ладони — в рану набилась земля. Но не проклинал себя зато, что отважился забраться на гору: увидел ведь море!.. Я даже думал: если сорвусь, если покачусь кубарем вниз, разбиваясь о камни, если там, внизу, шипя, приползут кусать мое истерзанное тело хоть все змеи этой горы — пусть! Я увидел все-таки море!.. По сторонам не смотрел — только под ноги. И лишь когда крутизна горы замет­ но уменьшилась, выпрямился, наконец, осмотрелся. И опять остолбенел, ослепленный!.. Не видя и не слыша меня, лежала в прозрачном до дна маленьком пруду совер­ шенно голая практикантка Изида! Она не на маршруте в тот день, видно, была, а на буровой, потому и вернулась раньше мужчин, вот и решила искупаться так — наги­ шом, как в детстве. Легла она там, где теплей и помельче. Я видел ее всю. Ее острые, с коричневатыми сосками груди торчали над водой. И все смуглое тело, погружен­ ное в хрустальную воду, столь же было открыто непрошеному моему взгляду. Я видел стройные ноги, видел потаенную обычно, а потому не загорелую часть тела с темным гнездышком посредине, от которого расходились молодые тугие бедра... Сердце мое заколотилось так, что, казалось, Изида должна непременно услы­ шать его. Но она слышала лишь журчание ручья. И глаза ее были зажмурены от солнца. Прозрачные струи шевелили ее смоляные русалочьи волосы... От рези в ослепленных глазах моих выступили слезы — как там, на вершине горы, когда увидел я море. Упал в траву лицом, крепко зажмурился. Пусть Изида не увидит меня, пусть насладится купанием, оденется и уйдет, весело напевая. Пусть!.. С закрытыми глазами я все равно видел Изиду. Голую. Я не знал еще тогда, что носит она имя богини, но богиней для меня она уже была... Домик свой увидал я издалека— к сердцу будто тепло прихлынуло, заколоти­ лось оно веселей. Стоит избенка моя! Пусть и с друзьями, но сам ведь ее поста­ вил... Шаги ускорил. Потом свернул с дороги и напрямик, выше колен проваливаясь в снег, — благо, голяшки унтов ремешками стянуты пробираться стал к покояще­ муся под сугробами лоскуту земли, который недавно стал моим. Вынимая из рюкзака топор, молоток, ножовку и гвозди, поглядывал я на крышу, зря, похоже, боялся, что под тяжестью снега потрескается шифер — замечательный «прораб» Паша Катков возвел стропила с нужной крутизной: уже и сейчас пласты полуметровые съезжать начинают... АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ ШКОЛА ЛЮБВИ