Сибирские огни, 2004, № 11

РОМАН СОЛНЦЕВ СМИРЕННЫЕ ЛЮДИ — Смотрите-ка, какой... — изумилась Аня. — Хорошо. Давайте попробуем. Я ему буду давать самые сложные задачи... только вот ему бы компьютер дома иметь. — Это я организую, — ответил отец мальчика. На том и порешили. А сегодня к концу рабочего дня с подобной же просьбой к Ане обратилась мать Гоши Камаева, веселого придурка. Правда, этот парень потише, чем Ваня Мухин, но зато в наушниках демонстративно слушает плеер и жует жвачку, широко разевая рот и выдувая пузыри. Его, конечно, пора гнать из института— абсолютный двоечник. И слова его матери Аню не удивили: — Пусть работать идет. Я инвалид второй группы, он как бы один у меня корми­ лец, поди, не заберут. Ну, должен же он взяться за ум. Ночует бог знает где. Говорит, цемент на вокзале сгружал. Я проверяла: там нынче механизация. Приходит гряз­ ный, в соломе. И все хохочет. Можно бы и в армию его отправить. А вдруг в Чечню попадет?.. Женщина переминалась перед Аней в дверях ВЦ, она сама-то, видимо, только что с работы, хоть и инвалид. Волосы растрепаны, глаза измученные запали, носик остренький, на темном плащике нет пуговки, ботинки разбитые, чулки в морщинах. И вдруг так жаль ее стало Ане, без мужа растит своего сына, совсем не следит за собой. -— Может быть, еще увлечется... — против воли заговорила Аня. — Они же молодые. Это ж непросто... первый курс, чего вы хотите. Гоша Камаев сидел спиной к матери, выключив экран, сняв наушники, поигры­ вая желваками (даже уши ходят), — слушал их разговор. Надо сказать, Мягкова с великим трудом заставила его в феврале сдать зачет за прошлый семестр, а вот вес­ ной мальчик как с цепи сорвался, это верно. Снова позаниматься с ним? Но ведь Аня и так уже устраивает шестую дополнительную консультацию... Может быть, в понедельник, когда у нее пробел между двумя «лентами», попро­ бовать посидеть с противным Гошей? Сообщив об этом уже в коридоре, Аня про­ стилась с женщиной. Попить бы чего-нибудь, желудок свело. Но еще не все студенты ушли, сидят, барабанят по клавиатуре. Вымогают зачет. — Буфет работает? Пойду соку выпью, извините. — Спустилась на второй этаж, но в буфете никакого сока не было, только молоко. Но Аня с детства молоко не пьет, не сваривается оно у нее. — Чаю, пожалуйста. Ей подали стакан жидкого невкусного чаю. Небось, дома у себя не такой пьют. — Стыдно мне за вас, — вздохнула Аня, отпив один глоток и расплатившись. Розовая девка в белом халате за прилавком разинула, как рыбка, рот, хотела, видимо, что-то крикнуть обидное, но женщина постарше дернула ее за локоть. — Разве не правду сказала старуха? — и девица смолкла. «Это обо мне? Да, я старуха. Маленькая старуха. Маленькая собачка до старо­ сти щенок. Надо уходить с работы совсем, больше нету сил... желудок болит, сердце болит, голова болит, глаза, ноги болят. Целый день ходишь от одного экрана к друго­ му, садишься, встаешь, садишься и встаешь. И объясняешь и объясняешь...» 5 Повесив, наконец, над дверью звонок, Миша занялся серьезным делом. Постелил на пол старую клеенку и стал вытаскивать из картонных ящиков разно­ цветные минералы, завернутые в бумагу и тряпочки, и разворачивая, разбирал их, отсеивая то, что оставит у себя. Вот кристалл огненно-красного пиропа размером с кузнечика, он очень нра­ вится Ане, его — в сторону. Миша нашел его в Якутии, возле кимберлитовой трубы. А вот «кошачий глаз», голубовато-зеленый, как глаза Ани утром... этот александрит Миша подобрал в одну из своих экспедиций на Урале... он его оставит у себя. Или отдать? Пусть люди смотрят? Если его поместить в сумрак, у него совсем другой цвет... сизый, волшебный... Тем более, что Миша его нарисовал масляными краска­