Сибирские огни, 2004, № 11

АЛТАЙСКАЯ ТОРА Борис родил Амыра, Амыр родил Лошадь, Лошадь родила меня. Я прознал об этом, переночевав в крупнопанельном Горно-Алтайске, не встретившись с поэтом Борисом Укачиным, переночевав под лошадью художника Амыра Укачина: чистая гравюра: лошадь — ноги ее в траве, а из травы — моя непутевая голова... * * * Вспыхнет гора и во степь развернется, охнет вода и свернется в траву... клепочки ставенок, скрепки колодцев — не покупается, не продается эта цепочка из этих ау; фея алтайская кличет в палатку, фея славянская тянет в райпо, идол языческий бьет под лопатку, ангел евангельский метит в ребро; взор Иисуса, занозы Каифы, клинопись Ману и выкрик зека: «Русским — Россию» — так скины и скифы кычут и кличутся через века... Ветер приходит и ветер уходит, жизнь повторяет себя через смерть и воскресенье, и Юра с Володей тянут чрез степь Заведееву сеть — рыба ли плачет в ней, сердце ли бьется, гаснет ли Русь, аль алеет восток?.. Сеть разрывается — степь остается: камешек, колышек да колосок; воздух гремучий да воздух горячий, «чу» чабреца да пичужье «чив-чив»... Господи, Боже, зачем же плачу, страшную радость, как малую сдачу с прожитых дней от Тебя получив?.. 79 АНАТОЛИЙ КОБЕНКОВ АЛТАЙСКАЯ ВИШНЯ