Сибирские огни, 2004, № 11

АНАТОЛИЙ БАЙБОРОДИН УТОЛИ МОИ ПЕЧАЛИ Петька и цоп его за ногу... Паша обомлел от такой наглости и долго матерился, когда Иван вышел на крыльцо: Не собака, мать ее за ногу, — огрызок собачий. Я же тебе, Ванька, сразу сказал: с кота вырастет... дворняга, брехать из подворотни... Можно бы, конечно, шкуру содрать на унты собачьи, дак и на шапку не хватит... Эдакая вошка, а еще и кусатся... А ты не шарошься по ночи, не тревожь соседей. Еще и через заплот полез. Доведись, любая дворняга укусит. То, что домовушечко не вымахал с телка и на медведя с ним ходить было риско­ ванно, то, что вырос дурковатый и заполошный, — не огорчило Краснобаевых, по­ тому что пес вышел на редкость ласковый: при виде хозяев вертелся юлой и так подпрыгивал, норовя лизнуть в нос, что даже кот Бархон улыбался, довольно урчал в седые усы. Бывало, прибежит Иван с редакции злой как собака, и выместил бы зло на домочадцах, да поиграет с Петькой, приласкает Оксану, и тут же отмякнет. Видно, и собачешки, твари Божии, как дети, для умиления сердец наших... К тому же, как растолмачил Ивану молодой, но хитромудрый бурят Баясхалан, дружок детский: ежли щенок сам прибился к дому, — значит, счастье принес, лад семье; худо, ежли собака покидает двор, — тут уж ворота запирай, не запирай, а беду поджидай. Поминая осеннюю ночь, когда щенок очутился в подполе, ласково навеличи- вали пса домовушечкой, и от того, что он сам пришел в избу, любился особенно нежно. VII — Нет, Оксана, ты все же Петьку к постели не приваживай, — без былой на­ стойчивости попросил Иван. — Он же у нас ночным сторожем живет, чтоб ворюги не залезли... В ограде у него своя избушка. На зиму конуру войлоком утеплим, зана­ весим твоей старой шубейкой. Теплынь будет... Петька... ушки на макушке... внимал, согласно и виновато поглядывая на хозя­ ина, потом вздохнул, спрыгнул с кровати, побежал к двери, и хозяин отпустил его на волю. — Но все, Оксана, засыпай, а то утром в школу не подымишься, — Иван скло­ нился и поцеловал дочь в заалевшую щеку. — Сперва сказочку скажи. Отец поморщился: — Ой, Оксана, башка болит. Сегодня в редакции такой был день муторный... Давай я лучше почитаю. Иван ушел в горницу, пошарил на книжных полках и добыл книгу бажовских сказок, зачитанную в труху, с руссими умильными картинками в акварельной измо­ рози, с затейливыми кружевами, где таинственно сплетались листья, травы, диво- птицы с ангельскими ликами. В книге Бажова Иван особо любил про «Серебряное копытце», и, кажется, это была его первая сказка, читанная им, когда освоил в школе азы, буки и веди, страшащие, что медведи; но еще раньше, на лесном кордоне, при чаровном свете керосинки, читала «Серебряное копытце» вслух сестра Таня, вто­ роклассница, приехавшая из деревни на январские каникулы. Притаив дыхание, слушала вся семья, потому что сказка полно и чудесно сливалась с таежной крас- нобаевской жизнью. И дом ... пусть не охотничья зимовейка... был так же укутан синеватыми на рассвете снегами, и кока Ваня жил свой, доморощенный, и Верку- любимицу отец потешно величал Дарёнкой, и похожий кот Бормотун мурлыкал, — словно, заскучав по живым людям, выбрел из сказки; вот бы еще узреть косулю с копытцем серебряным... Когда сказка таяла едва зримым дымком, что вился над охотничьим зимовьем, Ванюшка, будто по малой нужде, выбегал во двор, замерший в студено-голубом звездном сиянии, прищуристо вглядывался в чернеющую тайгу, 72