Сибирские огни, 2004, № 11

АНАТОЛИЙ БАЙБОРОДИН УТОЛИ МОИ ПЕЧАЛИ II Поехали они тогда по жерди для прясел — отец собрался по новой городить огород, обносить его свежим тыном; старый отрухлявел, качался и валился, будто на развезях, и держался на тряпичных подвязках да на добром слове; и пакостливые деревенские иманы со своими юркими козлятами шуровали сквозь тын, раздвигая его рогами, или скакали через верх там, где прясла пьяно вышатывались в улицу и клонились к зарослям лебеды и крапивы. Забравшись в огород, иманы жадно наки­ дывались на картофельную ботву, стригли ее, чисто саранча, пока их не гнала в шею мать или маленький Ванюшка, с ревом бегая по картошке, кидая сухие комья земли. Обычно долго метались ошалелые иманы вдоль тына, со страху не видя свой лаз, доводя Ванюшку до яростных и отчаянных слез. — Н-но, комуха1 их побери, а!., адали Мамай прошел! — серчала мать, горько осматривая порушеные гряды, и тут же кидалась на отца, ворчала заглазно: — Вот отинь2-то, а!.. Вот лень-матушка! — все ему некогда, все у него руки не доходят новый тын поставить. На однех соплях доржится... — мать затыкала прорехи случай­ ными кольями, прикручивая их к тыну пестрыми вязками и ржавой проволокой. — Да разве ж это иманов остановит?! Ох, и навязалась же эта пакость на мою шею, прости Господи. Верно говорят: хошь с соседом разлаяться, заведи иманов. Везде пролезут... Уж хоть бы собрался наш Мазайка, — так иной раз от досады дразнила мать отца,— да хоть бы мало-мало подладил тын, а то уж замоталась в труху с этими иманами... И вот решил-таки отец обновить городьбу, а старый тын вместе с пряслами пустить на дрова, и мать по этому поводу качала головой, недоверчиво улыбалась, с притворным испугом округлив свои и без того большие, навыкате глаза. — Н-но, девти, беда-а — в огороде лебеда, — косясь в горницу, где отец чинил сети, подмигивая, шептала своим девкам, пятилетней Верке и девятилетней Таньке. — Н-но, дети мои, однако, погода переменится, дождь зарядит посередь зимы, — ишь как папаня наш раздухарился. И в кои-то веки... Но прежде, чем браться за тын, нужно было заготовить листвяничных жердей на прясла, а после и осинника на тычки, — вот отец и наладился в ближнюю таёжку. Собрался с вечера, а за ужином, будто ненароком, будто просто так, для разговора, спросил своего девятилетнего сына: — Ну чо, Ванька, в лес поедешь? От того, что отец, обычно хмурый, неговорливый среди домочадцев, а по пьян­ ке буйный, куражливый, заговорил с ним, как с ровней, да еще и позвал в таёжку, сын тут же подавился горячей картошиной, выпучил глаза и закашлялся. Мать сердито похлопала его по спине, сунула кружку молока запить, и накинулась на отца: — Не дури, папаня, не дури, — застудишь парня. В снег там по уши залезет, полны катанки начерпат, да так с мокрыми ногами и поедет. Дивно ли время в жару валялся, едва отвадились, да и по сю пору сопливет. — Кто сопливет?! — взвыл возмущенный парнишка, обиженно шмурыгая сы­ рым носом. — Во-во!.. Пойди под умывальник, выколоти нос. А то ишо и в тарелку уро­ нишь. .. — Вдвоем-то веселей, — дразнил отец Ванюшку, — да и подсобил бы. Здоро­ вый уже, надо к работе приваживать. — Ничо-о, — замахала руками мать, — вот маленько оттеплит, и съездите. Еще успеет наездится... Завтра, чего доброго, еще и запуржит, заметелит, — кот наш поло­ вицы скреб. — Дак ежели старый, из ума выжил, вот скребет... на свой хребет. 4 1 К о м у х а — нечистая сила. 2 О т и н ь — домовой, ленивый.