Сибирские огни, 2004, № 11

натопленного снега, прикусывая мелко наколотый сахар. В алюминиевой кружке с дымящимся чаем кружились бы листья брусники, хвоинки... Отец даже не вытащил из холщового сидорка плоскую солдатскую манерку, с такими родными Ванюшке по сенокосной страде, почерневшими вмятинами на алюминиевых боках. Вяло и скучно пожевали лепешки с салом, потом отец закрутил махорки, задымил, да на том и тронулись в обратный путь. IV Молча и отчужденно ехали березняком, примостившись на возу. И хотя едва перевалило за полдень, торопливый, негаданный сумрак прямо на глазах придымил лес; угасли на посеревшем снегу тепло-голубые тени, отыграла сверкающая чешуя; пепельная туча, накатываясь от деревни, заволокла небо над лесом, над степью, а вместе с тучей тут же долетел ветер, стряхивая с берез снежный прах; и сразу же похолодало. Видно, обманчивая вышла оттепель, и права была мать — ох, как права! — толкуя утром: дескать, месяц-молодик пока не народился, и может так завьюжить, что и носа из избы не высунешь. Опять радио надуло, насвистело про тихую погоду. В таких случаях, когда погода круто меняется, когда метель прихватывает ездоков в пути, мужики невесело шутят: мол, ну, паря, сознавайся, кто нынче согрешил? И уж непременно найдется согрешивший перед дорогой, хотя, может, и не выкажется, но про себя-то будет переживать, маяться виной. В степи, как только выбрались из березняка, отца с Ванюшкой прихватила злая метель; тугой ветер нес, закручивал воронками вздыбленный снег, и столбы снеж­ ной пыли, раскачиваясь и приплясывая, летели прямо на сани, отчего Ванюшка весь съеживался под дохой, и ему невольно приходили на память домоги13 бабушки Ро- машихи, соседской старухи, будто в снежных и пыльных вихрях крутятся-вертятся лихие волхвитки14, насылая на ездоков свирепую пургу, сбивая с верной дороги. «Они-то, зленные колдовки, и тепло, поди, украли, — сердито прикинул Ванюшка, через тугой прищур взглядываясь в снежную круговерть, пытаясь высмотреть в ее мутной глуби крючконосую, беззубую старуху с лохматыми бровями, из-под кото­ рых бы зло и насмешливо светились зеленоватым огнем одичалые глаза; что-то по­ хожее на согнутую каргу, метущую над степью седыми космами и широким, тем­ ным подолом юбки, ему померещилось и погасло.— Вот эта, поди, и черные тучи в один гурт согнала, и солнышко спрятала, и снег наворожила, и всё недоброе, что вышло у них с отцом,— тоже злые грезы ехидной волхвитки, но раньше карга прята­ лась, — может, кралась по степи и по лесу за их санями, — а теперь выказалась во всей своей не знающей уёма, бесовской силе. Мало верил Ванюшка домогам бабушки Ромашихи, хотя, бывало, слушал вече­ ра напролет; но теперь вот помянул их, дал волю покорному, испуганному вообра­ жению, и вдруг увидел бесплотную, насквозь проглядную горбатую старуху, что вилась и приплясывала среди снежных вихрей. Ванюшке стало жутко и от вообра­ женной старухи, и от того, что Божий свет померк, — в трех шагах от проселка уже ничего не было видно, — и Гнедуха шла тяжелым, скребущим шагом, словно против напористого течения, несущего встречь потоки колючего снега; но страх лежал в Ванюшкиной душе с обреченным покоем, не томил, и парнишка еще нарочно высо­ вывал лицо из козьей дохи, подставляя щеки палящим нахлестам морозного ветра, — это, вроде, утешало душу, виноватую, требующую себе облегчающего наказания. Конечно, он тут же прятал в доху обожженное ветром лицо, но через какое-то время опять высовывался. Ветер вышибал слезы, и вместе с ними приходило странное успокоение, — печально опустошающее душу. Обида на отца — когда тот всяко 13 Д о м о г и — сказки. 14 В о л х в и т к и — колдуньи. 41 АНАТОЛИЙ БАЙБОРОДИН № | УТОЛИ МОИ ПЕЧАЛИ