Сибирские огни, 2004, № 11

Тут сестра, трандычиха, затрещала про молодуху, про срамную Ванюшкину картинку, про черное чудище, что гналось за ними по дороге... Не дослушав, кока jg Ваня уложил в переметную кожаную суму котелок, кружки, присыпал снегом шаю- ^ щий углями костерок, и родичи тронулись с Богом. На излучине пути кока Ваня, Sr- засмеявшись, показал рукой на срезанный небесным огнем листвяк, растопырив- с ший над проселком толстые сучья-лапы: S — Не это ли чудишо за вами гналось? 2 — Не! — испуганно выпучила глаза Танька. — То бежало за нами, сопело... — Медведь, однако, шатун... — смекнул Ванюшка. t; — Да, медведь... — вздохнул кока Ваня. — Чо это вы, ребята, с молодухой-то не ? можете ужиться? !>> — Злая шибко, — нахмурился Ванюшка. — Никакого житья от её. — Э-эх, ребятки, ребятки... Да и вы-то, поди, не сахар. Поневоле злой станешь. — Я-то ничо, это Ванька все придуривал. То уроки пропустит, то пробегат, дома Ч* не помогат... р-| — То-то и оно. Ей ведь тоже нелегко. Запурхалась, поди, с вами, вот и зли- к лась. А вам бы с ней ласково, послушно, и она бы с вами тем же ладом. Ну да, теперь уж чо... ^ На лесной заимке Иванова хозяйка Дулма, молчаливая степнячка, хотела уса- дить ребятишек за стол чаевать, но те уже валились с ног, — намаялись, намерзлись, < страху нетерпелись, — и она тут же уложила их подле своих детишек на овчинные ДОХИ. g Утром кока Ваня запряг своего Сивку и повез Ванюшку с Танькой на кордон к ^ отцу, матери, для чего снова вернулся в степь, на ту коварную развилку, где малые ^ сбились с пути. Когда миновали леса и перелески, забрались на проплешистую сед- Ж ловину хребта, когда внизу снежным простором отпахнулась приречная падь с лес- ничьим домом на краю, остроглазые ребятишки тут же высмотрели, как встречь им от реки тихо вздымается Гнедуха, и мать, стоящая в санях, пристально озирается по сторонам. Ванюшка с Танькой обрадовались было, весело заерзали в розвальнях, но когда мать подъехала ближе, и они увидели ее лицо темнее ночи, осунувшееся, с запавшими глазами, да приметили еще и тальниковый прут в руках, тут же съежились за спиной коки Вани. А тот не успел сеструхе и словушко приветое вымолвить, как она, не по летам шустро выпрыгнув из саней, бросилась с прутом к сыну, — прозна­ ла уже от кого лихо привалило. Парнишка выкатился из саней на дорогу, хотел было дать дралу в лес, но тут его настиг и ожег даже сквозь телогрейку свистящий прут. Мать бы измочалила талину о сыновью спину, да кока Ваня унял сестру, и она тут же пала в сани, пригребла к себе Таньку и запричитала сквозь рыдания: — От чо, идолы, удумали, а! За тридцать верст поперлись на ночь глядя... От чо, варнак, вытворят... — мать покосилась на Ванюшку, который ревел на придорож­ ном сумете. — И девку сомустил... Илья приезжат в потемках, говорит: «Убежали на кордон...» Видели мужики, как они за деревню вышли. Тоже, не могли образумить... Илья по дороге проехал, всё проглядел, — нету. Но тут я чуть в обморок не упала... «Езжай, — говорю, — Илья, назад в деревню, ищи. Может, в зимовье забрели, либо в копну сена залезли...» А сама места себе найти не могу. Глаз не сомкнула за всю ночь. Уж и молилась, уж и глаза все повыплакала, уж и всё передумала, голова на раскоряку: то ли замерзли, то ли где блудят... И отец, как на грех, умотал на рыбалку с Гошей Хуцаном. Ладно, хоть кобылу оставил, на Гошином коне уехали на Щучье озеро... А утром чо, корову подоила, сенца кинула, Верку покормила, наказала, чтоб из избы не вылазила, да и ... Мать не договорила, прислушалась, — из-за поворота донеслось бряцанье узды, громкое пофыркивание коня, затем собачий брёх; и вдруг лихим клубком выкатился Шаман, всех оббежал, счастливо накручивая хвостишком, и тут же налетел на плачу­ щего дружка и, лизнув ему нос, тут же повалил в снег. Илья, выбравшись из обшитой шкурами, ладной кошевки, глянул на братку тяжелым взглядом, протяжно вздохнул, покачал головой, потом за руку поздоровался с Иваном Житихиным.