Сибирские огни, 2004, № 11

ление. С тех пор Белый жеребец стал симво­ лом надежды и возрождения. С каждым приездом художник замечал, что буквально на глазах менялся традицион­ ный уклад жизни: дома пустели, люди выми­ рали, разрушалась нравственность, хозяй­ ство хирело, поголовье скота стремительно сокращалось. Из многих домов улуса оста­ лись единицы. Раздумья о происходящем вылились в серию «Последний аал». Один из листов этого цикла, выполнен­ ного тушью, особенно трогает ностальгичес­ кой интонацией. От бывшего поселения не осталось ничего, кроме уцелевшего порога избы (аала), на котором сидит спиной к зри­ телю девочка. Далее — тьма и стая мечу­ щихся птиц, создающих гнетущее, тревож­ ное настроение. У многих народов образ птицы ассоциируется с человеческой душой. Наверное, и здесь птицы символизируют ушедших в небытие жителей улуса. Более поздняя серия «Осень в Агаскы- ре» (1983) выполнена оригинальным спо­ собом. Художник совместил в ней две тех­ ники — офорт и гравюру на картоне. Гра­ вюрный резец создает черный контур вок­ руг каждой фигуры. Мелкие штрихи офорта тонко моделируют форму. Рыбаков любит плотную фактуру параллельных линий, со­ здающих сумеречное освещение, при кото­ ром нетронутая белая поверхность бумаги начинает светиться особым мистическим светом. Своими загадочными персонажами, реальными и вымышленными, словно при­ шедшими из иного мира, его листы напоми­ нают гравюры из старинной инкунабулы, пророчествующей о скором пришествии Страшного суда. И даже кажется, что рыба- ковские герои — это его современные пред­ вестники. Лист «Женщины с ковылём» — как на­ зойливый кошмарный сон: странная всадни­ ца с треугольной головой на белом коне, си­ дящая задом наперёд, и уродливый калека без ног. Рядом с ними — искорёженные об­ горелые деревья, с ветвей которых капают слёзы, и поедаемая лошадью трава в виде кусков колючей проволоки. Рыбаковские «Старики» являют собой своеобразный симбиоз человеческих фигур с орудиями труда, а белый жеребец, стоящий рядом с ними, может быть, тень минувше­ го? Голова его сокрыта; над ней видна боль­ шая птица, раскрывающая крылья для полё­ та. «Косцы», сидящие на телеге, напрасно ждут Белого жеребца. И почему-то мнится, что огромные лезвия кос, заслонившие пол­ неба, пройдутся не по траве, а по всему жи­ вому. На последнем листе «Играющие дети» изображены три ребенка. Они копошатся среди огромной мусорной свалки. Простран­ ство листа закрыто глухим забором, и во всё небо встал труп огромной брошеной маши­ ны с личиной всепоглощающего Молоха. И сами дети, лишённые света, в замкнутых объя­ тиях отбросов цивилизации превратились в маленькие безликие существа. Серия «Осень в Агаскыре» — это, по мысли автора, не только увядание природы, но и утрата всех надежд, что связывались с Белым жеребцом. Поездки по Сибири от Приморья до Иртыша и от Кяхты до Таймыра убедили ху­ дожника в том, что происходящее в люби­ мом Агаскыре — не частное явление. По­ добное наблюдается на всей этой огромной территории среди русских и в большей мере среди коренных народов, отлучённых от тра­ диционного хозяйствования. Художник осоз­ нал происходящую как грандиозную драму кочевого мира азиатской России. Не случай­ но самую трагическую серию 1983 года он назвал «Кочевье». В листе «Дети под звёздами» изображён хоровод маленьких жителей планеты. В них почти нет ничего живого, нет признаков на­ ционального. Художник сознательно отка­ зался от отвлекающих подробностей натуры. Это дети-манекены с огромными немигаю­ щими глазами. В их одинаково печальных взорах, в их тоскливой безысходности столько невыплаканного страдания, столько немого укора грядущему! Где-то вдали мая­ чат измождённые и беспомощные фигурки лошадей. На мир в косом дожде чёрных штрихов надвигается тьма, и не угасли лишь детские силуэты, озарённые лучами далёких звёзд. В работе «Беженцы» справа художник рисует ночное бегство людей, подобное биб­ лейскому переходу через пустыню. Здесь же, совмещая временные эпизоды. Он приводит страшный финал исхода кочевников — все­ общее падение в пропасть. В левой части ли­ ста — сплошное кладбище железа... Устоит ли мир, если техногенная цивили­ зация вытеснит природную часть жизни? В листе «Повозка» группа детей катит маленькую тачку вслед за большой колесни­ цей, ведомой Смертью. Сидящая в саване на лезвии косы, она везёт огромный стог. В нём скарб рухнувшего быта, чьи-то рёбра, челю­ сти и зубы, блеющие в испуге крошечные овцы. С обеих сторон тьма сжимает свои тиски. Повозка спускается с берега и вскоре канет в Лету. Показанные в 1984 году на первой пер­ сональной выставке, эти работы вызвали у официоза резко негативную реакцию. Ху­ дожнику приклеили ярлык формалиста и надолго отложили документы, подготовлен­ 218