Сибирские огни, 2004, № 11

страсть. Поэтому он ревностно следил, как я завариваю чай, делая мне замечания... В об­ щем, чаю мы попили и поехали на садовый участок смотреть елочку. Встреча поэта с ней была чем-то похо­ жа на встречу взрослого человека с малым дитем. Радостный смех вырвался у него при виде маленького, ростом до колен, нежного существа. Ласково дотронулся до макушки елочки, и улыбка долго светилась на его лице, пока мы бродили по саду, угощались мали­ ной. Так состоялась первая встреча поэта с елочкой, интерес к которой с этого дня у него обострился. Теперь при встрече он иногда спрашивал: «Ну, как там в саду?» Вот с этого первого приезда и сердеч­ ного отношения к нему моей семьи поездки Тимофея Максимовича стали частыми. Много было выпито чаев. Были поездки за грибами, на рыбалку. Катались «с ветерком» по Пушкинскому тракту в село Пушкино и по окрестным полям и лесам. Во время та­ ких поездок я замечал особое отношение поэта к деревьям. Часто подходил он к бере­ зе или осине и стоял, всматриваясь в при­ чудливые трещины в коре, вслушивался в шелест листвы. В такие минуты я старался ему не мешать. Всегда после поездок на природу мы заезжали на садовый участок. Однажды даже тихо размечтались, посадить бы елоч­ ку где-нибудь в центре города на всеобщее обозрение. Но дальше мечты дело не по­ шло... А потом, когда она поднялась выше человеческого роста, и вообще жалко стало ее трогать. Вспоминаю последний приезд Тимо­ фея Максимовича в марте 1985 года. Был хмурый ветреный день. Первой неожиданностью было то, что он отказался от традиционного чаепития, а вторая неожи­ данность — что заехал на минутку. Посидел, не раздеваясь, потом сказал: «Поедем, по­ смотрим елочку». По узкой, занесенной снегом тропинке добрались до сада, отгребли ногами от ка­ литки снег, проникли в сад. Молча постояли. — Как выросла! — сказал он. — Теперь до макушки не достать, — и, уходя, между прочим, заметил: — Что-то вид у нее нездо­ ровый... Несколько минут постояли у машины на шоссе, глядя в хмурые ветреные дали. Вот тут только я заметил какую-то скрытую тре­ вогу на лице Тимофея Максимовича, глубо­ кую душевную тоску. Через неделю с горечью узнал, что он лежит в больнице, ему сделана операция и обнаружена та серьезная болезнь, которая не оставляет надежды... * * * А нездоровый вид елочки, подмечен­ ный Белозёровым, впоследствии стали заме­ чать все, кто заходил в сад. Но с весны все же зеленела она всей своей ранее поблеклой хвоей, хотя к концу лета вид ее снова ухуд­ шался. Подкормки не помогали. Все время я искал разгадку болезни де­ рева и понял, наконец, что почва моего сада- огорода не совсем подходящая для ее жизни. Там, в Псковской области, мать-ель росла со­ всем в иных условиях, к тому же на рыхлой песчаной почве. А для потомства, выросше­ го даже из семечка, жизненные условия Си­ бири не совсем подходящи: сильные зимние морозы, почва соленая, твердая и переувлаж­ ненная. Последним годом для деревца стал 1993 год, когда первого июля на Омск обру­ шился ливневый ураган и, как известно, зато­ пил подвалы Пушкинской библиотеки, а так­ же причинил много других бед, о чем опове­ щали все средства массовой информации. Серьезно пострадал и мой садовый уча­ сток. Почти все посадки были выбиты силь­ нейшим градом и вымокли. Грунтовые воды долго держались на уровне поверхности зем­ ли. От всего этого елочка погибла оконча­ тельно. Двадцать лет прожила она. Чтобы место в саду осталось памятным, я решил отметить его другим деревом. Вы­ копал у дачного забора прутик дикой ранет­ ки, имевшей привой культурной яблони и уцелевшей в этой жуткой стихии, и переса­ дил весной на место елочки. А прививку про­ извел еще два года назад, знакомый садовод прутик дал. Он же угостил меня летом вкус­ ным яблочком. — Какой сорт? — спросил я у него. — Не знаю. Давно растет, — ответил садовод. «Вот и хорошо!» — подумалось мне. И дал название посаженной яблоньке — «бе- лозёровка». Идут годы, но до сих пор в моем саду витает дух Тимофея Максимовича, вот здесь он был, здесь сидел на лавочке, там угощал­ ся горохом или малиной... Елочка осталась в моей памяти, она соединила в себе три до­ рогих мне имени: Пушкина, Гейченко, Бело­ зёрова.