Сибирские огни, 2004, № 11

АЛЕКСАНДР ШЕКШЕЕВ ‘JjKk «УНЕСЕННЫЕ ВЕТРОМ» 10 июля 1930 года Ковригин стал членом колхоза «По заветам Ильича». Проку­ рор Хакасского округа, видимо, рассмотрел его жалобу и, констатировав, что Ков­ ригина раскулачили ошибочно, распоряжением от 16 июля 1930 года восстановил его в избирательных правах, вернул конфискованное у него имущество и рекомендо­ вал Усть-Ербинскому сельсовету выплатить этому крестьянину переплаченные им суммы кулацких налоговых обложений. И тогда было решено дожать упрямого и живучего мужика. Решив в 4-й раз привлечь Ковригина к лишению избирательных прав, М-нин и другие готовились к этому более тщательно: были заготовлены справ­ ки от четырех односельчан, в которых они свидетельствовали, что в 1924 — 1929 годах от двух — трех месяцев до целого года без оформления документов в его хозяйстве периодически трудились восемь батраков. На их основе послушный сельсовет в оче­ редной раз в сентябре лишил Ковригина избирательных прав и наложил на него твердое задание. В октябре РИК, вмешавшись, снова восстановил его в правах. Но ситуация вокруг Ковригина осложнялась все больше. Усть-Ербинский сель­ совет якобы установил факты хищения протоколов собраний бедняков и батраков, в которых они называли хозяйство Ковригина эксплуататорским. По мнению местных совслужащих, их исчезновение позволило ему ходатайствовать в РИК о восстановле­ нии в правах и убедить бедноту в своей правоте. Дочь его пытались уличить в офор­ млении фиктивного документа. Якобы она, будучи председателем маслоартели, выдала справку ковригинскому работнику о том, что он не батрачил в хозяйстве отца, а в это время работал в ее товариществе. Беднота, констатировалось на заседа­ нии сельсовета, на одном собрании характеризовала Ковригина как середняка, а на другом — как кулака. Наконец, очередное их собрание сочло, что освобождение его от индивидуального обложения было неправильным. К середине декабря два одно­ сельчанина, ранее свидетельствовавшие о том, что не были у Ковригина в батраках, изменили свои показания буквально наоборот. Хотя он и не являлся в это время лишенцем, 20 декабря его с формулировкой «как лишенного избирательных прав и эксплуататора» вместе с дочерью исключили из колхоза. 22 — 23 декабря сначала Усть-Ербинский сельсовет, а затем Копенский сельизбирком лишили Ковригина и его дочь избирательных прав. На этот раз Ковригин не стал подавать жалобу в РИК. В январе 1931 года он обратился с заявлением в Западно-Сибирский крайисполком, с которым в Новоси­ бирск ездила его дочь, а в марте — апреле направил его в Хакасский облисполком. В этих документах он информировал советские органы о том, что, хотя копенская группа бедноты и служащие Боградского РИКа признали его хозяйство трудовым и серед­ няцким, местные работники по личным счетам лишили его избирательных прав. Ковригин признался в найме сезонных работников, но только в 1920, 1924— 1925 го­ дах, когда хозяйство, вследствие мобилизации сына в армию, болезни его самого и выполнения им общественных поручений, оставалось без мужчины. Нэповское за­ конодательство ограничивало, но держало рынок наемного труда открытым. В этих условиях наем рабсилы в глазах Советской власти не являлся преступлением. К тому же в хозяйстве Ковригина трудились деревенские изгои, которые находили в его се­ мье еще и приют. Ответа от краевого и областного органов не последовало. Остатки хозяйства Ковригина были проданы за якобы произведенную им растрату собственного скота, пятистенный дом потом отвели под школу, а сам он был приговорен судом к полуто­ ра годам принудительных работ и трем годам ссылки. Семья, разбежавшись, начина­ ла «новую жизнь» в Абакане и Краснотуранске. Таких судеб и еще более трагических среди лиц, попавших в жернова раскулачи­ вания, было много. В условиях сплошной коллективизации, при известной инертно­ сти крестьянских масс, новая действительность нередко ломала людей буйством ма­ ленького человека, обладавшего властью и низменными инстинктами. АПОСТОЛ НОВОЙ ВЕРЫ Под влиянием антирелигиозной политики Советской власти в 1920-е годы про­ изошел раскол Православной церкви на тихоновскую и обновленческую. Офици­ альная церковь постепенно утрачивала свои позиции в духовной жизни деревни. В смутное время «великого перелома», потрясшего многих крестьян и вызвавшего их поведенческую растерянность, наблюдались, наряду с крайним и показным отчуж­ дением от религии, лихорадочные поиски духовного равновесия, выражавшегося порой в появлении апостолов и адептов новой веры.