Сибирские огни, 2004, № 11

ГЕННАДИЙ ТРОХИН ЖИТЕЙСКИЕ ИСТОРИИ Старый рыбак по-журавлиному крикнул и, как подстреленный, ухнул вниз. Вода забурлила, как бешеная, несколько раз мелькнула в волнах розовая лысина и... все разом куда-то исчезло: и рыбина, и старый рыбак. Я уже было собрался полезть в воду — неладно ведь вышло с человеком, — но тут снизу раздался яростный крик: — Да помогите же, дьяволы! Уходит! Матерь божья!.. Серебристая торпеда выплыла из-под мостков, и я, зажмурившись, коршуном падаю в воду. Рыба уже не сопротивляется — сомлела. Но в последний момент, видно, почув­ ствовав свой конец, рыба так дернулась в моих руках, что я не удержался на ногах и завалился набок. И вот тут напоследок получаю такой удар хвостом под низ живота, что от резкой боли сгибаюсь пополам и... погружаюсь в глубину. Через секунду- другую, как пробка, выскакиваю наверх. И слышу знакомый голос: — Папа! Держись! На голову мне с мостков прыгает мой родной сын. Я опять ушел под воду. На этот раз, кажется, надолго. Убейте — не помню: мы вдвоем с сыном или сын один выволок на берег чудо-юдо? А вскоре, освободившись от опутавшей его лески с крючками, весь в зеленой тине вылезает из-под мостков старый рыбак. «Где же его знаменитое «гнездо цапли»? Просто чудеса...» Карп оказался чуть меньше моего сына и весил — не хочу соврать! — почти одиннадцать килограммов. Ну, а насчет зубьев пилы... Когда рыба уснула, изо рта вытащили шесть здоровенных крючков. Вот тебе и зубы — от страха и не то помере­ щится. Весь день пансионат гудел, как улей. Старый рыбак в который уже раз рассказы­ вал все перипетии этой необыкновенной рыбалки. Все норовили дотронуться до липкой спины уснувшей уже рыбы. Да, не каждому подфартит такая удача. А на голове старого рыбака, как лавровый венок победителя, снова восседала его причес­ ка — «гнездо цапли». Вечером заходит к нам в комнату с большим свертком в руках старый рыбак. Увидел мои сохнущие доспехи, смутился и робко поставил на краешек стола бу­ тылку коньяка. Через час за нашим маленьким столиком собралась вся «гальянов- ская» братва. И когда моя жена с Игорьковой матерью принесли из столовой две огромные сковороды с нежно-золотистой рыбой, восторгу не было конца. Старый рыбак с каким-то непонятным для меня уважением покосился на расцарапанный нос моего сына, на лиловую шишку на лбу Игорька и с торжественным видом поднял свой стакан: — За рыбацкое братство, друзья, и... отвагу! — голос у него от волнения пре­ рвался, он немного помолчал и тихо добавил: — И за конец оборотня, — потом обвел всех присутствующих проницательным взглядом и многозначительно качнул «гнездом цапли»: — А где же длинный?.. За столом не было только одного: Сереги запсибовского. Разошлись все поздно. Сына, засыпающего на ходу, жена быстренько уложила в постель. И вот наконец мы остались втроем. Тут старый рыбак и рассказал нам случившуюся накануне историю... Что-то беспокоило его в эту предгрозовую ночь. Время — за полночь, а сна нет. Пронзительно прокричала за окном ночная птица. На озере плескануло — вроде не рыба— весло?.. «Кто же там плавает в такой час?» — подумал старый рыбак. Обулся в свои резиновые «ботфорты», прихватил фонарик и, опираясь на крепкую сукова­ тую палку, сразу окунулся в непроглядную темень. Где ощупью, а где подсвечивая дорогу фонариком, добрался до мостков. От мостков к небольшому заливчику была проложена по мелководью дорожка из осиновых бревен, кое-как связанных между собой веревками. Опять плескануло, потом еще — кто-то осторожно крался на ката­ маране вдоль берега. Тут еще некстати поднялся ветер — серые барашки покрыли чернильную гладь озера. Луна выглянула из-за разорванных туч неожиданно. В заливчике, приткнувшись к берегу, покачивался катамаран, и чья-то темная фигура, согнувшись пополам,