Сибирские огни, 2004, № 11

— Там не окрепнешь, там все-таки тяжело. Что за еда— тушенка, сгущенка. — Но «шоколад»-то хороший вы варили из нее. — Она замолчала. Им, конечно, сразу вспомнились палатки в тайге, звон ручья по галечнику, дым негаснущего сутками костра, облака ноющего, кружащегося комарья и мошки, а особенно гнуса, мокреца, от черных туч которого нет спасения ни днем, ни ночью... до мяса впивается, ест веки, оставляет красные браслеты вдоль резинок энцефалит- ки... репудин и демитилфтолат почти не помогают, хоть обмазывайся весь, как хлеб маслом... О, этот сладковатый мерзкий запах демитилфтолата, которым пропитыва­ лась одежда, книги, буханки хлеба... И ведь пришла, прожила целый месяц! И поскольку Аня молчала, словно ожидая от него очень ей нужных слов, Миша тихо сказал: — Знаешь, а та женщина... конечно, не соврала. Семипалатинская степь никого не щадит. Было бы странно, если бы я не почувствовал ее дыхания. Но даже если... я бы все равно уже никогда... — Он подвинулся вместе со стулом и обнял жену. — Потому что. Почему, почему все важнейшие в жизни разговоры случаются будто бы не­ брежно, на бегу? Нет, чтобы сесть дома за стол, где никого посторонних. А здесь — толпа, стукаются фужерами, несут мороженое, смеются, дети посвистывают — вспо­ минают мелодии... — Знать бы, что не будет детей — взяли бы из детдома... а теперь уж... — Аня снова умолкла. Но Миша понимал ее мысли. Никого из молодых-близких вокруг! Есть племянница, но она в магнетической Москве... есть племянник, да он по ту строну земного шара, прекрасно устроился... И все же когда Аня и Миша умрут, пусть приедут и поделят квартиру. Продадут и поделят... А если не приедут — надо попросить городские власти отдать ее лучшей воспитательнице какого-нибудь детс­ кого приюта. Чтобы тут и следа не осталось от Мягковых. Только чужие счастливые люди... Они вернулись домой и, на ходу раздеваясь, включили видеозапись оперы «Свадьба Фигаро», как получилось — с середины. Альмамиву здесь пел Дитрих Фишер-Дискау, Розину — Мирелла Френи, Графиню — полукитаянка или полу- японка Тири Ти Канава... самого Фигаро — дивный смешной Герман Прей. Здесь все было ярко, роскошно. Здесь двигались и пели так естественно, что казалось: есть такая страна, где живут, объясняясь музыкальными ариями. Сев рядом, досмотрели-дослушали до самого финала, где, закрыв глаза, словно бы уже не играя, словно бы наслаждаясь самой музыкой Моцарта, поют герои опе­ ры... Хотя слова, которые они поют, тоже так много значат — молят простить невер­ ного мужа... Насладившись еще раз божественной гармонией, Аня и Миша легли в постель, поцеловали друг друга и насладились друг другом. Он обнял ее, и они уснули, нагие, как в юности. И во сне целовались. И просыпались, и плакали... 9 Заказ № 318