Сибирские огни, 2004, № 11

— Курил? — мгновенно учуяла Аня, хотя он стоял еще в дверях. — Да, письмо непростое. Припекло твою сестренку. А моя... да, за рыжим бизнесменом. Она редко пишет, и, в основном, что купили. Я тебе и показывать не решалась... ерунда какая- то. Но вот последнее можешь прочитать. — Она протянула ему листок с отпечатан­ ным на лазерном принтере жирным печатным текстом. — Или сначала поедим? — Жарко. Прочту. — И Миша вник в текст. «Annet! У меня радость— я давно просила, но Марк тянул, и вот — подарок — холодильник «Boss», огромный — можно человека засунуть. Смеется: если любов­ ника вздумаешь прятать, не возражаю. Конечно, в таком он превратится в кусок льда. Еще кухонный комбайн недавно привезли «Braun»... Кстати, у нас всё немецкое: и бритва у него «Вгаип», и всякая электроника. Ты, наверное, не знаешь, что у немцев за всю их историю ни разу не было авиакатастроф. Это потому, что они каждые 25 лет эксплуатации разбирают все самолеты до винтика и заново собирают! А как вышел срок — на лом. А у нас? По три раза добавляют срок эксплуатации, говорит Марк. Почему я не летаю к тебе в гости, боюсь. Правда, говорят, в Сибири появились «Боинги», но Америка России продает только б/у. Поняла? А поездом к тебе долго... Аня! О чем еще я хотела? Мой муж не хочет ехать в ФРГ, у него здесь бизнес, так что мы патриоты, зря ты сказала, что была удивлена, увидев меня на похоронах Марии Ивановны. А вот дочка рвется на Запад. Она уже давно живет с каким-то милым мальчиком (у них отдельная квартира), он художник, она получила диплом ИНЯЗа, но рожать детей не хочет... вот переедем в Цюрих или Берлин, тогда... Вот дети! Твой Костя навсегда в Канаде? Женился на той, или тоже, так?.. Сексуальная революция, сестра! Мы-то к себе не допускали без штампа в паспорте, а этим все равно...Офор­ мили зарубежные водительские права... Что ж, наверное, уедут. А мой — патриот. Он перевел деньги православной церкви и католической, и ему даже обещали орден церковный. Сейчас это модно. У меня новая соболья шуба, старую (шесть лет ей! Как новая!) могу переслать тебе, у вас же, говорят, морозы страшные. Хотя на днях слушала телевизор— в Сибири тридцать градусов жара, а у нас двадцать два и дождь каждый день. В туфлях не выйдешь из машины. Ну, я заканчиваю... пришел мой Карл Маркс... хотел бороду отпустить, но очень уж смешной в ней, как Ролан Быков в роли кота в фильме про Буратино... Обнимаю, целую тебя и твоего Мишу-великана. Буде­ те в Москве — сама встречу в Домодедове. Твоя Люба». После ужина Миша рассказал, как побывал в администрации края. — Значит, мы свободны, — Аня была рада. — А то все думаю, думаю... В институте хотела посоветоваться, да передумала. Разговоры начнутся. Зачем? Не ездили сто лет — и не поедем. Зато огород спасем, и Люську нашу... — И сами ни от кого не зависим,— заключил Миша. — Вот только мне надо Таню мою навестить... мне кажется, она гибнет. Если поездом, это недорого получится. — Съезди, — согласилась Аня. — Может, и я как-нибудь попозже навещу свою... хотя вижу — ей это не нужно... — И заглянула в глаза. — А как ты сам относишься к церкви? Миша с минуту молчал. — Не знаю. Высшая сила над нами, которая всё создала и которая всем владеет, — это одно, а... в царских одеяниях самозванцы... Церковь должна быть скромной. — А я так ничего про себя и не решила. Хотя крещеная. Умом понимаю — религия нужна... как свод законов нравственности... А вот бога, боюсь, и нет. Обними меня. Потому что. 14 Ночью вдруг отключили воду, и горячую, и холодную. В доме стало тихо. Утром умылись из кастрюли, которую предусмотрительная Аня наливает загодя для варки картофеля, чтобы вышел весь хлор. А воду из трехлитровой банки, сверкающей на подоконнике, использовали, как и всегда, только для чая. — Что случилось? У кого спросить? Да, есть же телефон. Звони! РОМАН СОЛНЦЕВ Ж СМИРЕННЫЕ ЛЮДИ