Сибирские огни, 2004, № 7

Николай остановился и снова закурил. «Да, — продолжал рассуждать он, — виновата, конечно, Альбина. Но не больше ли виноват я, сын, допустивший такой безжалостный поступок жены. Надо было что-то предпринять, как-то урезонить Альбину, что-то переиначить. А я не сумел остановить ее, махнул рукой — меняй, дескать, квартиру, как хочешь. Она и сменяла. Мать тогда и сказала обидные для меня слова: «С бабой совладать не можешь. Что ты за мужик такой?» Да, я не защитил мать. И сердце матери сразу покрылось коростой антипатии ко мне. Сердце ее кро­ воточило и кровоточит до сих пор». 1 2 Марфа Захаровна вышла за деревню и пошла по едва приметной росной тропи­ ночке. Дни стояли ровные, теплые, без ветров, без туч, без слякоти. Прошло несколько дней непогоды, когда Юрочка обжегся, и опять заиграло солнце. «И как-то он там в больнице, Юрочка, дитенок дорогой? Больно ему, поди, кровиночке. Маленький совсем еще. Токо в третий класс пошел. Где терпение взять на такую боль? Пока сидела сним, доглядала, все было ладно. А вот разделили с внучеком, и на тебе, беда навалилась». Полевые травы еще не завяли, не пожухли, правда, встречались засохшие мел­ кие лекарственные ромашки. Зато жирные лопухи да еще большие листья хрена стояли вовсю зелеными. Было тепло. Температура поднималась днями до пятнадца­ ти градусов. И хотелось думать, что зима никогда не нагрянет, что она задержалась где-то там, за горами, за долами и не скоро еще пожалует, а будет стоять над землей вечное сияние и спокойное ровное тепло. Но она точно знала, что совсем скоро закружит, захиусит по земле метель, скует морозом реки, а заодно и человечьи души, и, возможно, этой зимой, а может через несколько зим, она умрет. А может статься, не зимой, а такой же вот доброй осенью, но все равно, в один самый лучший, в один самый прекрасный день. И теперь уже, однако, скоро. Не может умереть она в плохой, непогожий день. Уж слишком любила она жизнь и людей, и детей своих, чтобы умереть в ненастье. По пологому склону стояли поодаль друг от друга огороженные жердями стога сена. Место это называлась Захаркин луг. В детстве Марфа боялась сюда ходить. По преданию, рассказанному матерью, Катериной Зиновьевной, отец матери, кулак Зи­ новий Рассолов, родной дед Марфы Захаровны, ударил здесь бичом отца ее Захара. Батрак Захар, работавший на Зиновия, сирота, рослый, кудрявый, очень силь­ ный парень, неведомо откуда появившийся в Кривобродовке, страстно влюбился в кулацкую дочь Катерину. Затмила ему смуглая Катерина весь белый свет, будто глаза ладошкой закрыла. И сама в него влюбилась до безумия. Зиновий заметил переглядывания дочери с батраком, побагровел, ничего не сказал, но выразительно погрозил сперва Катерине, потом Захару во время общего застолья пудовым кулаком. Угроза — угрозой, а любовь — любовью. При Зиновии они больше не глядели друг на друга, а на вечерках сходились. И уводил Захар Катерину после вечерок в луговые дурманящие травы. И ночь черным пологом таила их. Был Захар гордый, независимый, но нападала на него временами тоска. Ронял он свою крупную кудрявую голову на руки и пел одну-единственную любимую свою песню: Позабыт-позаброшен С молодых юных лет... Здорово пел. Вся деревня замирала как завороженная, заслушивалась. Голос ему был природой дан необыкновенный. Да не надолго. Однажды отрядил Зиновий Захара охранять стога сена, накошенного по буйно­ му травостою на этом вот пологом лугу. Пошел Захар. Да сперва погулял с Катериной по берегу текущего в низине Ло­ синого ручья. А уж проводив ее до околицы, вернулся к стогам, залез на один да и уснул невзначай молодецким непробудным сном. 7 Заказ № 239 97 БОРИС ФЕДОРОВ Щ КОГДА ЦВЕТЕТ БЕЗВРЕМЕННИК