Сибирские огни, 2004, № 7

— А здоровье как? — И здоровье ничего. Ноги вот подводят, окаянные. Да все равно ходить надо. По облепиху вот приехала. Внучек Юрочка у костра обжегся. Масло делать надо. Марфа Захаровна придирчиво осмотрела все вокруг и осталась довольна: в избе было чисто. Полы добела выскоблены ножом, застелены половиками. Печь выбелена с подсинькой. Стол покрыт новой клеенкой. На окнах кружевные занавес­ ки. Постель заправлена свежим покрывалом. «Молодец, хозяйка», — подумала она. И оттого, что в избе чисто, печь стоит на месте, не сломана, не заменена какой- нибудь голландской чирикалкой, от которой больше чаду, чем тепла, на душе у Мар­ фы Захаровны стало тепло и весело, и она спросила: — Печь-то не думаете ломать? — А зачем? — в ответ спросила Элла Платоновна. — Печь очень хорошая. Теперь такая печь редкость. — Редкость. Редкость. Да ведь много места занимает. — Хватит нам места. Зато что сварить, что испечь — одно удовольствие. Сейчас жарко ее натапливать, сейчас я в летней кухне управляюсь. А зимой... Зимой только в ней и готовлю. Вы, Марфа Захаровна, зовите меня просто Эллой, а его Эдиком. Мы вам в дети по возрасту годимся. Так что, пожалуйста. В подтверждение Эллиных слов в уголочке у печи стояли ухват, кочерга и широ­ кая деревянная лопата. Ухват для вытаскивания из печи чугунов, лопата— для хлебов и подовых пирогов. Стояли в избе и новые для деревни вещи: холодильник, стираль­ ная машина. На полу, на самотканой дорожке играла куклой маленькая девочка с бантиками в косичках. «Хорошо живут», — подумала Марфа Захаровна. — А окна-то, никак, переделали? — Переделали, — ответил Эдуард Степанович, — уж очень маленькие были. Я попросил Пахома Игнатьевича, он и прорезал. Он и рамы новые связал. Светлее стало. А то жили, как в темнице. — Светлее, светлее. Давно бы их расширить надо. Изба-то старая. В старину маленькие окошки делали. Зверья боялись. Чтобы косолапый не пришел, не набало­ вал. А теперь зверь сам боится близко подходить. Свет электрический круглые сутки на ферме горит, моторы гудят. — Верно, и не слышно даже, чтобы зверя близко от деревни видели. А подальше есть и волки, и медведи. Марфе Захаровне очень понравился новый свет в избе. Непривычным было и огорчало ее только отсутствие в переднем углу икон. Она хорошо знала, что иконы перед отъездом раздала верующим женщинам, деревенским подружкам. Лишь одну взяла с собой в город. Но сколько помнила она себя с детства, иконы всегда стояли тут, на маленькой треугольной полочке в святом углу, составлявшем домашний иконо­ стас, оборудованный ее матерью. Полка эта всегда была застелена новым, чистым, накрахмаленным и отглаженным полотенцем с вышитыми петухами и крестиками на концах. Но легкое огорчение перекрывалось светлой радостью. Ей думалось: «Вот живу я, Марфа Громова, на белом свете, и стоит моя изба, крепкая, нигде не подгнив­ шая, из ядреной лиственницы на старого обжига кирпичном фундаменте. И не деет­ ся ей, избе, ничего. А что ей сдеется? Еще сто лет простоит. А мне скоро помирать». И захотелось Марфе Захаровне заночевать в своей избе. Хоть одну ночь провести в родных привычных стенах. Она спросила стесняясь: — Можно у вас, Эдуард Степанович и Элла Платоновна, переночевать? Меня, верно, Пахом с Аграфеной ждут, да мне хочется здесь. Эдуард Степанович и Элла Платоновна переглянулись, поняли и сразу же при­ няли близко к сердцу ее такое простое, но очень важное для нее желание. — А как же, — сказала Элла Платоновна, — только у нас. Вернее, в своей избе. И никаких Пахомов. Марфа Захаровна благодарно улыбнулась. — А знаете, не могу я вас только по имени без отчества называть. У нас сколько учителей было, всех только по имени-отчеству называли. А как же. Раз учитель, значит, к нему уважение. 89 БОРИС ФЕДОРОВ КОГДА ЦВЕТЕТ БЕЗВРЕМЕННИК