Сибирские огни, 2004, № 7

не только тем, что не «фенил», но и внешне. «Геракл в засушенном виде», он был не просто маленький и худой, а совершенно до скелета иссохший и смуглый, как лесной муравей. Косоглазый заика, Витек все двадцать четыре часа в сутки находился на предельном взводе. Его прессовало все: и собственный рост, и вес, и что «один глаз на вас, второй на Кавказ». И невозможность быстро высказать свое мнение о тех, кто не был «укомплексован» до такой же степени, как он. Эдакий динамит с перманент­ но шипящим бикфордовым шнуром. Но Сергей сразу подглядел его тайну. В первый же вечер, в раздевалке, когда из Витькиной кабинки выпал дефицитный Ремарк. «Три товарища» через мгновение были прикрыты курткой, но это уже через мгновение. Нежное мясо агрессивного пупырчатого краба всегда и всем представлялось дели­ катесом, и Сергей тоже не смог отказать себе в удовольствии. И потом, чем он рис­ ковал, общаясь с народом? Это в Академгородке нужно было понтоваться: если ты живешь в коттедже, ладно, коли тебя уличат в дружбе с Верхней зоной. Но вот «Стро­ ителей» или «Юности» уже не простят никогда. А в городе кто кого знал? В смысле: кто чьи родители? В городе ты сам по себе. Витек и познакомил с Петей Мазелем. Внешне Петя был вполне нормальным деревенским немцем. Рядом с косоглазым муравьем его сто десять килограмм, пять­ десят шестой размер пиджака и сорок шестой обуви смотрелись природной компен­ сацией. Серая масть, медлительная речь, чистая белая рубашка и навсегда выглажен­ ные брюки были генетической классикой. Но все портило отношение к жизни. Петя был бывшим летчиком. Это только представить: в двадцать два года— бывшим лет­ чиком! Фатер и мутер, наверное, рыдали, когда получили письмо, в котором сооб­ щалось: «летчик малой авиации — это то же самое, что простой таксист. Никакого творчества». После первой же командировки на опыление казахской целины, либерн киндер бросил фантастическую для их степного поселка профессию. А дальше мог­ ло быть только хуже. Если человека из-за огромных размеров не взяли в военные истребители, то его за эти же качества с радостью записали в будущие артисты. Когда есть такая фактура, произношение как-нибудь обязательно появится. Петя и Витек были страстными библиофилами. И шахматистами. Тридцатилет­ ний Витек недавно в очередной раз развелся, жил со своей старушкой-матерью и в обустройстве собственного быта его ничто не стесняло. Его комната напоминала нутро подводной лодки со сплошными перегородками. Не было точки, с которой бы виделось сразу две стены. Спальное место располагалось под длинным самодель­ ным столом, а кресло заменяла стремянка. Это были не полки, а странные, хоть и логичные конструкции, причудливо заполнявшие все девять квадратных метров в старом деревянном бараке ради шести с половиной тысяч книг. Книги лепились везде, а где не могли, то просто стояли сталагмитами или баррикадами, так, что Петя даже не пытался проникнуть в глубь. Вообще, его место было на дерматиновом матрасике у порога, откуда всякий раз выгонялась страшно недовольная приходом гостей болонка преклонного возраста. «Вы, товарищ, сядьте на пол, вам, товарищ, все равно», — шутка специально для Пети. Здесь он рассматривал приобретенные новинки и мучил заводного хозяина медлительностью раздумий над каждым ходом. И здесь же он заманил Сергея в сумасшедший мир сцены. А кого еще? Да, его сто семьдесят два см роста расценивались «чуть ниже среднего», но, по крайней мере, Сергей не косил, не заикался и весил шестьдесят восемь чистым мясом. В подвал по крутым вытертым ступенькам нужно было спускаться боком, при­ держиваясь за некрашеные щербатые перила. После весеннего солнца в глазах плы­ ли разноцветные дрожащие пятнышки, равновесие терялось. Потянув обитую же­ лезом дверь, Сергей захлебнулся смесью из облаков табачного дыма, сувенирных стенаний Демиса Руссоса и дикого стадного хохота. Навстречу летела мадмуазель Дуньская. Ее и так немало выпуклые глаза за толстыми линзами казались пузыря­ ми, вырвавшимися из трубки водолаза. Он едва успел увернуться, как Дуньская, впервые не поздоровавшись, водометной ракетой вознеслась по лестнице к свету. А во всех четырех, объединенных общими коридорчиком и ванной, разнокалибер­ ных мастерских народ умирал от смеха. Только минут через десять стала прояс­ няться некая картинка. И теперь до слез и икоты хохотал Сергей. Случилось же тут следующее. 7 ВАСИЛИЙ ДВОРЦОВ ОКАЯНИЕ