Сибирские огни, 2004, № 7

БОРИС ФЕДОРОВ « Б * КОГДА ЦВЕТЕТ БЕЗВРЕМЕННИК Да что говорить о современных рабовладельцах, когда люди не умеют и не жела­ ют жить нормально даже в собственных семьях. Поедом грызут друг друга, выгоня­ ют один другого на улицу, пускают друг друга по миру. И живут на белом свете грязные вшивые бомжи. А то хуже того, дети и внуки просто убивают родителей, дедушек и бабушек, чтобы скорее завладеть их квартирами». Потом Марфа Захаровна сумела все-таки уйти от тяжелых мыслей, и ей при­ помнилось, как тоже год назад, в день ее рождения, 26 сентября, сын Николай, с которым она жила последние годы, свозил ее на дачу на своей машине, как делал это постоянно. Тогда на город и южные пригороды напала жестокая гроза. Небо быстро заво­ локло черными жуткими тучами, надвинувшимися с Запада сплошной многоярус­ ной стеной. Молнии засверкали часто и беспорядочно. Ударили многочисленные громы, небесные хляби разверзлись, и грянул густой, совсем не осенний дождь. Крупные капли косо заколотили по стеклам веранды садового домика, в кото­ ром Марфа Захаровна успела укрыться от непогоды вместе с сыном. Ударили рез­ кие яростные порывы ветра, сразу же сломавшие крупные ветки на полукультурке и смородинах. У домика на дорожке мгновенно возникли огромные лужи, тотчас вскипевшие пузырями. Из луж опрометью бросились бежать шустрые ручейки, виляя из сторо­ ны в сторону. Марфа Захаровна наблюдала за мчащимися ручьями и даже видела, как лопа­ ются в них пузыри. В свои 89 лет она сохранила ясный ум, достаточное зрение и цепкую память. Она вышла после грозы в сад, покачала головой, жалея сломанные кустарники и полукультурку, вдохнула озона, отчего у нее даже немного закружилась голова. И тотчас увидела, что между отцветающих рудбекий, гайлардий и бархатцев выстрели­ ли вверх нежные цветы бело-лиловых безвременников. Листьев у них не было, а из черной земли тянулся к солнцу, вынырнувшему из туч, целый букет. Вот ведь удивительно, вся природа увядает, листья на деревьях пожелтели и по­ степенно опадают, по ночам заморозки до минус пяти, а безвременник зацвел. Он да еще стойкие сентябринки, которые часто сохраняют свои цветущие головки и в ок­ тябре. И тогда их именуют октябринками. Уезжая, она вместе с Николаем, немного поработавшим в саду, сорвала безвре­ менники, поставила их потом дома в низкую вазочку и долго любовалась ими. И эти скромные цветы воскресили в памяти другую осень, осень 1991 года, не в пример этой хмурую и холодную, когда несчастье обрушилось на их семью, будто эта внезапно обрушившаяся гроза, и только что повторилось эхом. И дремавшая до времени память снова, по какой-то непонятной ей самой взаи­ мосвязи, по какой-то скрытой ассоциации вдруг стала высвечивать, вырывать из забвения кадры ее собственной жизни и жизни ее семьи. Сначала она окунулась в 1991 год, потом еще глубже и совсем глубоко. А потом снова вернулась в сегодняш­ ний день. 1 Костер плохо горел, щепки, веточки, дощечки, собранные детьми, отсырели. Серый сентябрьский день сеялся мелким, настырным, надоедливым, долгим дож­ дем, тянул промозглым, холодным ветром. Но расходиться по домам ребятам не хотелось. Они жались друг к другу и к шипящим головешкам, распространявшим по малому кругу жалкое ничтожное тепло. И тогда девятилетний Юра Громов, чтобы поправить костер, сбегал домой и налил бензина из канистры, стоявшей в кладовке, в жестяную двухлитровую банку. Наливая, облил себе горючим кроссовки и штаны, потому что неудачно резко наклонил тяже­ лую для него десятилитровую емкость. Но впопыхах не заметил этого. И, вернувшись, плеснул содержимое в почти угасший костер. А тут еще ударил встречный порыв ветра, выхватил из тугой струи бензина многочисленные брызги, обратил их вспять, обдал ими Юрины ноги, живот и грудь, и сразу вспыхнуло все: и костер, и Юра. 70