Сибирские огни, 2004, № 7

ВАСИЛИЙ ДВОРЦОВ у й ш ОКАЯНИЕ народа находят необходимым, или хотя бы вероятным участие какого-нибудь проез­ жавшего мимо принца или боярина. Но вот сталинские метели вашей Сибири заме­ тают следы любых родословных, и все опять недоказуемо... — ...Актерство не является художественной профессией в нашем привычном понимании слова. Как всякое искусство, конечно, оно требует индивидуальных врож­ денных качеств. Как всякое ремесло — школьных технических навыков. Но есть нечто, выделяющее актерство в особый вид человеческой деятельности. Волошин доточил древнюю формулу: «Для ремесла и духа — единый путь». Я ведь София. У греков мое имя одновременно означает и мудрость, и ремесло. И поэтому всякий мастер, про­ шедший в своем искусстве до конца, заканчивает жизнь как личность. Цельная, прока­ ленная духом, личность. Живописец ли, поэт, сталевар, путь один: ремесленник — мастер — мудрец. Во всякой профессии, кроме актера. Почему? Тут все дело во вза­ имной противонаправленности врожденного и приобретенного. Ведь вся техника ак­ терского мастерства направлена на все больший отказ от самого себя, на умение похо­ дить на другого — играемого героя, вплоть до полного копирования чужого образа. Во всем: походке, покашливании, потливости. А современные находки, дополнившие поиски Станиславского и Чехова — так и самой даже биоритмической сути копируе­ мого объекта. Тут уже не оболочка копируется, а нервно-сосудистая система. После такого обучения отказ от грима, например, хоть Карабаса-Барабаса совершенно логи­ чен: правда достигается не наклеенными бровями, а излучениями совинной энергети­ ки: нижний центр, ритм «Д»! Вы понимаете? При этом все врожденные способности актера стираются изнутри. Ради достижения идеала — абсолютной копии душевного состояния изображаемого героя. Главная похвала: «он не играет, а живет». Посему цель овладения ремеслом актера: самоуничтожение личности самого актера. И это значит, что чем артистически талантливей от природы человек, чем способней к овладению ремеслом отказа от самого себя, тем скорее он саморазрушится... — ...Театр — тень и эхо храма. Он родился из культовых жертвоприношений родовым богам-покровителям и ритуального публичного исполнения этнических мифов-космогоний. Поэтому театр исконно религиозен и национален. Он всегда, пусть даже бессмысленно и слепо, как теперь, но обязательно живет по законам культовых ритуалов. И он умирает, перестав исполнять свои функции толкователя смысла жизни, на площади вторящего тому, что жрец шепчет перед алтарем. Культу­ ра — продолжение культа. Явно или тайно, но они неразрывны. Миф — суть челове­ ческого сознания. Миф— свод архетипов поведения народа. Отсюда драматургия — это примеры частных проявлений общего мифического архисценария мироустрой­ ства этноса. Поэтому успех или неуспех какого-либо спектакля не есть некий само­ стоятельный феномен, но логически подтверждаемый признак приближения или отдаления данного театрального действа к — или от — предназначенности своего существования. А предназначение его в убеждении зрителя в незыблемости космо­ са, милосердии вовремя накормленных богов, и, в конечном смысле, рае для избран­ ных. Конечно, боги меняются. Но всегда только вместе со своими народами... — ...В начале века искусство немного внимания уделило социальной революции. Главной же задачей стала смена установок, вызванная фактом пришествия новых бо­ гов. Христианство рухнуло, не будем спорить, когда: в семнадцатом году или раньше, в семнадцатом веке. Гражданская война, разруха, голод — это так новые космичес­ кие покровители расчищали землю для сотворения себе собственного этноса. Эти боги назвали себя «русским большевизмом», быстро удалив лозунги «интернацио­ нала» и «мировой революции» за недостижимый горизонт. Молодой советский мир под ударами космического молота менялся даже не за годы, а за месяцы и дни. Российская империя, пройдя через горнило гражданской войны, перековывалась в СССР на наковальне разоренной памяти, чтобы потом остыть и закалиться в новой форме в купели лагерей. И это было очень счастливое время для художников: когда новоявленные культ и культура еще делали все вместе, не зная между собой различия. Тогда комиссары писали пьесы и картины, а режиссеры организовывали площадные ритуалы. Так бывает только в начале установления религии, когда все общины, с неко­ торыми различиями, исповедуют одно божество, еще не обвиняют друг друга в сек­ тантстве. Но рано или поздно возникает вопрос: чей ритуал правильнее?.. 60