Сибирские огни, 2004, № 7

ВАСИЛИЙ ДВОРЦОВ ОКАЯНИЕ довести сильно качающегося и беспрерывно хохочущего Феликса до квартиры. Им самим там же найдется место, где переночевать. Места предостаточно. Трехкомнат­ ная квартира располагалась, действительно, рядом, в соседнем доме изгибающегося квартала. Но вот только располагалась она на седьмом этаже. Лифт, понятное дело, после одиннадцати не работал, и им с Федором досталось. Оля и Лерка шли впереди и только шипели, чтобы мужики не будили соседей. На пятом или шестом этаже Феликс уснул и стал выскальзывать. Его тело буквально втащили в дальнюю комнату и закатили на широкую кровать. «Все. Трупчик». Оставшиеся в живых сгрудились на кухне около банки растворимого кофе. Барышни сидели на двух табуретах, Сергей примостился на подоконнике, а длинного Федю посадили прямо на пол. — Что это был за спортсмен? — Он не спортсмен. То есть не настоящий спортсмен. Офицер-гэрэушник. Пре­ подает тут недалеко в их секретной школе будущим шпионам. — Та-ак. То-то все вокруг с анекдотами скромничали. Знали и молчали. Молча­ ли! Хорошо, что я до Бровеносца в потемках как раз две рюмки не дошел: «Доогии тоаищи». А она? — Она — да. Чемпионка СССР по плаванью. — Забавная компания... — Павел не коренной. Женился тоже на итээровке. Поэтому хватается за любые связи без разбора. -—А я Бутурина раньше только на афишах видела. Не таким представляла. — Он сильно сдал. Конечно, когда начинают забывать. Но из нового-то — ниче­ го приличного.. . — Жаль. — Конечно, жаль дедушку... Трехкомнатная, улучшенной планировки квартира была почти пуста. Старшая сестра Феликса месяц назад эмигрировала с мужем в Израиль, в счет оставляемых своих метров жилой площади распродав всю мебель и, главное, шикарную роди­ тельскую библиотеку. Остался только антикварный резной буфет и фотографии. Но пустота — это только относительно пола, в смысле, что сидеть было не на чем. А вообще-то пустой квартиру никто бы не назвал: все стены «гостиной» были увеша­ ны до потолка. Когда в комнате щелкнул выключатель, Сергей, Лерка и Федя просто онемели. Большие и маленькие, вытянутые и квадратные, круглые, многоугольные и составленные из разных блоков — все вокруг равномерно покрывали аппликацион­ ные коврики. Милые примитивистские сюжеты со сказочными лебедями, русалка­ ми и скакунами, собранные из множества разноцветных кусочков и лоскуточков, бабы с плетеными коромыслами, белые храмы с парчовыми куполами, райские кущи с наливными яблочками, павлины... А у противоположной стены уже суетил­ ся Федор. Такой коллекции струнных и иных инструментов ему видеть не приходи­ лось. Гитары ручной работы — шести, семиструнные, четырнадцати с двойным грифом, а далее старинная, инкрустированная костью и перламутром лютня, италь­ янская мандолина, афганский рубоб, банджо. Даже настоящая чилийская «чере­ пашка» и реконструированная колесная лира. А еще скрипка, виолончель, аккорде­ он, кугиклы. Несколько индийских, китайских и японских дудок и флейт. Барабаны, бубны, кастаньеты, трещотки... — Феликс на всем играет. Он даже одно время в цирке музыкальным эксцент­ риком выступал. Клоуном. Ольга наслаждалась их лицами. Какой тут сон? Они с расширенными зрачками бродили по большой комнате. «А, может, теперь еще и чайку поставить?» Да! Все равно уже светает. Скоро автобусы пойдут. «А вы разрешите мне к вам как-нибудь специально приехать»? — «Федор тоже играет на гитаре, мандолине и балалайке. Хоть и учится в Тимирязевской. В Гнесинке, чукча, провалился». — «Да, я так хочу позаниматься с Феликсом. Если можно...» — «И ты, Брут, бросаешь учителя? Своего Бутурина?» — «Но...» — «Брут! Брут!!» Феликс попросил в субботу подъехать к нему в студию звукозаписи кинодоку­ менталистов. Там, на свободной в выходные технике, по договоренности с союзом 32