Сибирские огни, 2004, № 7

Свет из окна падал на стену, расписан­ ную акварелью прямо по извести. Расписа­ на была и печка. На стене сверкал каждой жилкой огром­ ный, до потолка, одуванчик. На желтом цвет­ ке сидела пчела. По вечерам, в сумерках, казалось, что она шевелится. Пчела была с кошку величиной. Подбеливая печь, Мария Григорьевна аккуратно обходила кистью оранжевых пе­ тухов. * * * Комната Сергея представляла собой образец строгого нищенского беспорядка. Рисунки были приколоты к стенам, ле­ жали на табуретках и на полу, валялись на кровати и под кроватью. На столе лежали книги, стояли банки с цветами, банки с краской, сухие букеты. Воз­ ле двери было зеркало. В зеркале отражалось окно. Простенок возле окна был расписан. Над кроватью висела тяжелая, как сви­ нец, граммофонная пластинка. Среди книг и бумаг можно было найти птичьи перья, почерневший кран от самова­ ра, мертвого шмеля, раковины улиток, хруп­ кие стебли прошлогоднего тростника. На табуретке стояла тарелка с тушью. Каждый новый предмет становился по­ водом для рисунка. Все, чем можно провести линию, пре­ вращалось в инструмент. Рисунки были сделаны на обратных сто­ ронах бухгалтерских бланков. В то время Сергей жил в сосредоточен­ ном одиночестве. Возникало впечатление, что он избе­ гает общения со своими сверстниками, со­ седями по улице или бывшими однокаш­ никами. Иногда к нему заходили двое алтайцев, почти дети, брат и сестра Сафроновы. Сер­ гей усаживал их рисовать. Они отказывались, стесняясь нас. Сади­ лись в стороне и молча слушали наши раз­ говоры. Леша и Наташа учились в художествен­ ной школе. Сергей преподавал там историю искусств. Тогда трудно было представить, что Леонид станет одним из самых удивитель­ ных художников Алтая, а Наташа — женой Сергея. * * * Мы лежали под березами на склоне горы. Солнце висело над головой, но его лучи едва пробивались сквозь листву. Выцветшие домики неровными рядами стояли в зелени огородов. Пыльные улицы казались белыми. Сергей разглядывал камни, обросшие мхом. Лежа на животе, зарисовывал их в пух­ лой тетради. Линии причудливо извивались, сплетаясь в тонкое кружево. Я присел рядом. Обточенный временем и обросший мхом камень не выглядел обломком мерт­ вой породы. Это была маленькая гора, густо заросшая, со своими чащобами и прогали­ нами. Сосредоточенный, Дыков казался спя­ щим. Только перо авторучки быстро бегает по листу. Из-под пера выплывает пейзаж: кусты, деревья, какие-то люди лежат в цвету­ щей траве. Если хорошо приглядеться, можно уз­ нать себя. * * * Мы спускались к реке и входили в воду, осторожно ступая по каменистому дну. Бы­ строе течение сбивало с ног. Сергей находил место поглубже и нырял с головой. Для нас ледяная вода Маймы была не­ привычна. Мокрый, с мокрыми волосами, он при­ валивался к коряге и начинал рисовать. Бегу­ щая вода, камни на берегу, пыльная дорога над берегом, черный дом за простым забо­ ром и нависшая над домом гора. На заборе сидела сорока. Эта тетрадь появлялась в его руках так же легко, как сигарета в руках курильщика. Сороку он рисовал часто, особенно ту­ шью, пока не научился делать ее двумя дви­ жениями кисти. * * * Недалеко от реки, в траве, мы разыска­ ли открытый люк. Возникла заминка. Моя жена была в мини-юбке, и мы пытались пропустить ее вперед. Но она отказывалась спускаться в подземелье первой. После короткой дискуссии по ржавым скобам спустились в бетонный бункер. Очертания стен растворялись в полу­ мраке. Со всех сторон к нам подступали чудо­ вища. Одноногие и шестиглазые, змееобраз­ ные и грибоголовые, с когтями, клювами и перепончатыми крыльями, острые, как игла и с лицами в виде полумесяца... Сотнями глаз смотрела с холодных стен эта нечисть. Стало жутко. Наверху был солнечный день, здесь была преисподняя. Жена дернула меня за рукав: — Давай уйдем... 213