Сибирские огни, 2004, № 7

КНИЖНАЯ ПО ЛК А «ЖАНРОВЫЙ ПРЕСТУПНИК», или СВОБОДЫ ДЕЯТЕЛЬ ПУСТЫННЫЙ Диксон В.А. Контрапункт: Роман-экс­ пресс, рассказы, эссе. Иркутск: Изд-во «Облмашининформ», 2003. О таких книгах — или все, или ничего. Или «литературная критика» в два печатных листа, если принимаешь книгу всерьез, или фельетон, если — невсерьез, и при этом сте­ пень равнодушия к тексту больше, чем к ав­ тору. Но ни то, ни другое писать почему-то не хочется, может, по причине явной жанро­ вой определенности и литкритики, и фелье­ тона. И еще потому, что это может обернуть­ ся разновидностью лести автору «Контра­ пункта», который эту жанровую определен­ ность решительно преступил. Вернее, по­ херил, если пользоваться авторским жарго­ ном. Особо непонятливым, как одна возму­ щенная «редакторша», В. Диксон охотно разъясняет мотивы своих литературных проступков, свершений, словоупотребле­ ний, часто запальчивых или просто грубых. Вот и «похерить» для просвещенного авто­ ра — это «совсем не то, что вы думаете», а «поставить крест (буква X!) на чем-то или на ком-то... оберечь от нечистой силы». Объяс­ нил, и сам же, в следующем абзаце, выража­ ется: «Хер с ней, редакторшей!». Чем, есте­ ственно, поставил крест на своей милой ин­ теллигентности, пусть и изначально благо­ родной. Слово «хер» по своему смыслу и контексту так сейчас одичало и так далеко ушло от своего «родословного» «херувима», что как ни растолковывай сие простому люду создатель «Контрапункта», оно таковым и останется. Собственно, для того мы и взяли этот пример с не очень-то благозвучным словом, что он точно характеризует творческую ма­ неру и идейную позицию Виталия Диксона. Его нежная любовь к словесным казусам, курьезам, каламбурам, неотрывно связана с сюжетами, характерами образами произ­ ведений автора. Главный принцип: чем эпа­ тажнее и «круче», тем лучше. Лучше для обожателей его авторской свободы слова и хуже для ее неприятелей и врагов, Но враги в книге появятся не сразу. Сначала читателя, не знакомого с творчеством иркутского про­ заика, эссеиста и пламенного либерала В. Диксона, ждут вполне невинные и в меру познавательные исторические рассказы в разделе «Первая треть. Плюс-минус судьба». В первом из них можно познакомиться с писарем Васькой Хворобьёвым, который волей царя Петра отправляется в Рим «за мрамором». Утрируя державную взбалмош­ ность императора и туповатую растороп­ ность его слуги, автор рассказывает историю умыкания римской статуи, «мраморовой Венус» для нужд молодой российской куль­ туры. Рассказывает так, чтобы создать ил­ люзию пребывания в петровской эпохе. И не столько читателя, сколько себя, писате­ ля: «Как сейчас помню, в одна тысяча семь­ сот двадцатом году... Как ни странно, я там был. Какой восторг!» Разделяем ли мы этот единоличный восторг, автора, кажется, не за­ ботит. Хотя все запасы своего историко-ка­ ламбурного юмора он рассыпает щедро и, главное, не зависимо от места его приложе­ ния и адресата. Вот почему от этого и других, такого же сорта историй В. Диксона остается впечат­ ление бесцельной импровизации и лихой джигитовки, переходящей в кавалерийскую атаку на объект повествования. Здесь при­ хотливая мысль автора рада любому пово­ ду, любой зацепке — биографической, линг­ вистической и проч., чтобы поджигитовать- покрасоваться перед открывшим рот и раз­ весившим уши читателем. Но не прост, ох как непрост словесный диск-жокей В. Дик­ сон. Не воспроизвести факт или эпизод ему важно, а аттестовать его с точки зрения из­ вечной нашей русской дремучести встык с образцовой европейскостью. И тут он лю­ бит принять позу просветителя, с толковым словарем подмышкой и указательным пер­ стом либерала-правдозащитника наизготов­ ку. Хоть статую или монумент с него лепи, подстать Медному всаднику-Петру. Которо­ го он, кстати, так несоразмерно себе и эпо­ хе аттестовал в данном рассказе: «Окно, го­ ворят, прорубил... Про двери, между про­ чим, забыли. А какой нормальный субъект будет пользоваться окном вместо двери. Либо соблазнитель, либо вор, либо дурак. Стремительно скачущий во главе стремитель­ но скачущих, Петр постоянно спотыкался всегда на одном и том же месте — подобно гекзаметру». Так вот, от Петра-камня («Петр, — учит В. Диксон, — в переводе с греческого, «ка­ мень», «скала, утес») через окно и двери ав­ тор прискакал к «дураку» и «гекзаметру» в размерах одного абзаца. Такое одной теори­ ей и энциклопедичностью не дается. Тут 194