Сибирские огни, 2004, № 7

удивление. Чувство страха, испытанное пса­ ломщиком, кузнецом и знахарем в сказке «Армейский спотыкач», больше всего напо­ минает тот страх, который испытывают ге­ рои быличек, но ничего ужасней получения царапин и ушибов с ними не происходит даже после возвращения из леса. Однако в этой же сказке, в этот же лес идёт солдат, у которого наблюдается при встрече с леши­ ми не только отсутствие страха, но и отсут­ ствие удивления («некогда солдату удивлять­ ся», если нужно спасать родное село от не­ жити). Княжна Тамара в сказке «Кавказский чёрт», являющаяся своеобразным «переска­ зом» поэмы М. Лермонтова «Демон», «ис- пужалась» только «спервоначалу» чёрта, а затем стала испытывать любопытство, удив­ ление и даже доверие. Отставной военный Овчинников в начале сказки «Штабс-капи­ танская сласть» обрадовался при виде беса («не с мухами же тихий разговор вести»), а во время беседы то радовался, то злился, то обижался, а затем «испугался было, не оби­ делся ли нечистый». В сказке «Лебединая прохлада» музыканты постоянно испытыва­ ют чувство страха при виде ночных проде­ лок домового, с которым они на протяже­ нии всей сказки так и не встречаются. Зато в сказке «Королева — золотые пятки» при по­ явлении домового в «опочивальне» короле­ ва «ничего, не испугалась», только удиви­ лась, как это он «скрозь стражу» прошёл. Вообще королева в данной сказке не устава­ ла удивляться поступкам солдата и домово­ го — это единственное, что она могла делать по причине своей неподвижности. Солдат из сказки «Солдат и русалка» то обижался на «рыбину» из-за утраты казённого сапога, то злился из-за проигрыша в «спортивном» состязании с нечистью, в какое-то мгнове­ ние от смеха русалки «по спине у него холо­ док ужом прополз», но несмотря на все вы­ шеперечисленные чувства, обхитрив злодей­ ку, солдат испытал чувство полного удовлет­ ворения. Вообще же о чувствах видавших виды солдат наиболее убедительно сказал солдат Кучерявый из сказки «Скоропостиж­ ный помещик»: «солдат не кошка, некогда ему пугаться». Чувство обиды/досады, как известно из «Солдатских сказок», свойственно также ру­ салкам и лешим. В сказке «Солдат и русал­ ка» разочарование и досада «рыбина» ис­ пытывает только в самом конце сказки, когда понимает, что упустила «ночную добычу» (солдата в сапогах и с «губной гармонией»), да ещё с наградой («земчугом»), А до этого она наслаждалась чувством превосходства над смертным, «измывалась», предлагая сол­ дату «наперегонки гнаться», но, услышав его игру на «губной гармонии», обрадовалась, что он за казённый сапог отдаст ей музы­ кальный инструмент, а за горсть «земчугу» обучит игре на нём. В сказке «Армейский спотыкач» лешие обиделись, решив, что «новый» леший драз­ нит их хмельным напитком, который привлек их своим специфическим ароматом («так они кругом на хвостах и заелозили»). После употребления «чёртового спотыкача» лешие быстро опьянели («взошёл им градус в нут­ ро») и испытали приступ азарта («мухомор с махоркой на фантазию <...> действует»), что и привело их к гибели. Как видно, в сказках Саши Чёрного злым духам свойственны как «нечистые» чувства — досада, чувство превосходства, зависть, злорадство, так и чувства, которые нехарак­ терны для нежити: любовь, чувства сожале­ ния и справедливости, благодарность, кото­ рые ярко выражены только в двух сказках («Кавказский чёрт» и «Штабс-капитанская сласть»). Так, смысл сказки «Кавказский чёрт» в том, что не нечистые должны «под­ бивать» людей совершать зло, а люди долж­ ны побуждать нечистых творить добро. Чаще всего в быличках портрет демо­ нического существа не ясен и построен на одном признаке: рассказчик не называет, в силу запрета на имя, того, кто ему встретил­ ся, но упоминает, что кто-то захохотал, заг­ ремел, застучал, мелькнул. В «Солдатских сказках» портреты леших, русалки, домово­ го и чертей присутствуют, они узнаваемы. В сказке «Армейский спотыкач» изображают­ ся лешие так, как это характерно для были­ чек: «Слышит — по орешнику будто ползу­ чая плесень шелестит, с дуба на дуб невесть кто сигает, кудрявым дымом отсвечивает»; и только затем: «животы в космах да в шиш­ ках, на хвостах репей, на голове шерсть кол­ туном <...>, языки под мышкой, глаза лун­ ными светляками». В сказке «Солдат и ру­ салка» мы видим следующий портрет: «ру­ салка <...> по мокрую грудь из воды вып­ леснулась < ...> , рыбья чешуя цыганским монистом < ...> блестит <...>. Распростёр­ лась рыбья девка под кручей, хвост в кольцо свивает, солдату зелёным зрачком подмиги­ вает». В сказке «Королева — золотые пятки» дается узнаваемый портрет домового: «вы­ рос перед королевой дымный старичок, лич­ ность паутиной обросла <...>. Глазки с бело­ голубым мерцанием, ножки щуплые в ва­ ленках пёстрых, ростом <...> — еле носом до стола дотягивает». В сказке «Скоропос­ тижный помещик» помещён портрет чёрта «из нестроевой чёртовой роты»: «сверху рожки, снизу копытца, на пупке зелёный глаз горит». А в сказке «Штабс-капитанская сласть» рассказчик, давая волю своей фан­ тазии, утверждает, что «спиртная нечисть» обычно бывает зелёного цвета, но в данной сказке «форму» у чертей «переменили», 184